Читать книгу - "Информационный террор. Воспринимать или жить? - Светлана Троицкая"

Мы можем сделать единственный вывод: согласие на изменение общественного строя в СССР было дано не на основании рационального расчета или практического опыта. Желание этого изменения было внушено массе советских людей, это был результат воздействия на их сознание, а не свободное волеизъявление большинства граждан.

В манипуляции сознанием советских людей не было использовано никаких принципиально новых технологий. Все они были освоены идеологическим персоналом по учебникам, загодя переведенным с английского языка, а также с помощью консультантов. Высокая эффективность программы связана с двумя ее особенностями.

Первая заключалась в том, что население СССР, а потом и России, не было готово к такому воздействию, у него не было иммунитета против него. Вторая особенность в том, что программа манипуляции была проведена как тотальная война против населения, с такой мощностью и безжалостностью, какой не приходилось видеть в других странах. Расстрел людей у здания телебашни — символ этой психологической войны.

Опытный факт: манипуляция в законодательстве

Уникальным случаем немыслимой манипуляции сознанием депутатов останется в истории ратификация Верховным Советом РСФСР документа о роспуске СССР в декабре 1991 года. За него проголосовали без всяких прений, перед обедом, как за совершенно ничтожный рядовой документ. Заподозрили неладное и проголосовали «против» только 5 депутатов.

Многие деятели из окружения Горбачева и Ельцина активно настаивают на том, что резкое ухудшение жизни трудящихся произошло как-то стихийно, в результате непредвиденных трудностей «переходного периода». В качестве меньшего зла они принимают упрек в том, что перестройка и реформа велись без продуманной программы. Это — наивная уловка.

Свидетельством того, что существовала не только программа со строгой последовательностью шагов, но и целая система мер по прикрытию и маскировке важных действий, служат потрясающие случаи полной утраты гражданами чувства социальной опасности. В 1988- 1991 годах целые классы и группы нашего общества вдруг потеряли способность замечать действия политиков, которые вели к важнейшим долговременным изменениям в положении этих классов и групп. И дело не только в том, что были блокированы «сигнальные системы», которые могли бы привлечь внимание людей, предупредить об опасности, потребовать диалога и т. д. Представители трудящихся, которых вряд ли можно заподозрить в предательстве и которые имели доступ к информации и даже обязаны были ее изучать, читали тексты — и почему-то не понимали их смысла. Их сознание было отвлечено, как отвлекают ребенка погремушкой.

В Законе 1990 года были изъяты, к примеру, два главных права людей — участие в выработке решений и контроль. Отменены органы народного контроля на предприятии и выборность руководителей. Отменено и важнейшее положение Закона СССР о трудовых коллективах 1988 года. Управленческие же полномочия администраторов, назначаемых собственником предприятия, зафиксированы так жестко, что на это никогда не претендовала пресловутая советская административно-командная система.

Закон 1990 года отменил и контроль за правильностью расчетов заработной платы, которая производилась администрацией предприятия «совместно или по согласованию с профсоюзным комитетом». Теперь именно руководитель предприятия «устанавливает формы и размеры оплаты труда, а также другие виды доходов работников».

По сути, этот закон уже произвел ликвидацию общенародной собственности еще за год до приватизации. Право коллектива участвовать в распоряжении доходами предприятия было одной из форм осуществления рабочими права частичного собственника. Теперь это право изымалось — и никакой реакции со стороны компартии, профсоюзов, самих рабочих.

Рабочие не заметили даже, что по новому закону они лишились и права на обжалование действий администрации в собственный профсоюз. Таким образом, рабочие лишились статуса члена трудового коллектива с определенным перечнем прав и стали просто гражданами, продавшими предприятию рабочую силу и никаких прав не имеющими.

Закон явно писался под будущего собственника-мафиози

Закон 1990 года отсек от участия в управлении не только работающих по найму граждан, но и рабочих, имеющих акции предприятия, формально его совладельцев. Делалось это невиданными в мировой практике методами — введением статьи о «коммерческой тайне предприятия». Понятно, что, не владея информацией, рабочие и профсоюз полностью отстраняются от участия в управлении. Под отвлекающие крики о советской «административно-командной системе» был принят закон, создающий совершенно новый уклад предприятия с тоталитарной властью собственника. Закон явно писался под будущего собственника-мафиози.

Так вот, и этот закон, который самым радикальным образом порывал и с длительной традицией, и с Конституцией страны, и с конкретным Законом о предприятии, был принят без дебатов и прошел незамеченным. Почему не собрался Пленум ЦК КПСС и не сообщил партии о полном противоречии законопроекта Программе КПСС и всей идеологии партии?

Невозможно посчитать всех, кто имел возможность вчитаться в текст законопроекта, изменниками или агентами влияния. Просто эти люди в результате длительного воздействия отупляющих речей Горбачева, интриг Лукьянова, наукообразной галиматьи Заславской впали в оцепенение, в состояние гипноза. Они, вероятно, читали Закон и не понимали, что там написано. В таком же состоянии были и десятки миллионов рядовых граждан, жизнь которых обрушивал этот страшный закон.

И сегодня эта тенденция продолжается в еще более полной мере, судя по равнодушной реакции россиян на попытку узаконить тотальный контроль за каждым человеком с помощью электронофикации и чипизации граждан.