Читать книгу - "Готический роман. Том 2 - Нина Воронель"

Зато во время совещания она дорого заплатила за свою железную выдержку. Как только белокурый норвежец привычно сцепился с Амитом, Клару прошибла такая жаркая дрожь, что она на миг отключилась и чуть не потеряла сознание. Но никто из ее увлеченных спором собеседников, к счастью, ничего не заметил, даже когда она, кое-как справившись с дрожью, бессильно задремала, уронив голову на ручку кресла. Это был странный полусон-полуобморок, – она как бы слышала все, что говорили преувеличенно любезные голоса спорщиков, и в то же время участвовала в какой-то головокружительной погоне, в которой то ли Ури гнался за Яном, то ли Ян за Ури, то ли оба они за ней.

К реальности Клару вернул несколько раз повторенный вопрос, с которым обращался к ней английский представитель принца сэр Эндрью Грант, скрывающий свой титул под личиной доктора Поттера провинциального лицея для мальчиков директора. Она с трудом разлепила налитые свинцом веки и постаралась понять суть того, о чем спрашивал ее мнимый доктор Поттер. Пытаясь скрыть свое состояние, она торопливо открыла один из принесенных ею томов и начала листать его в поисках нужных страниц. Вид хорошо знакомых чертежей и карт постепенно успокоил ее смятенную душу и прояснил замутненное сознание. Она отхлебнула пару глотков крепкого кофе из фарфоровой чашки, заботливо поставленной перед ней полковником Амитом, таким забавным в пасторском воротничке, и, разом отрешившись от своих неразрешимых проблем, включилась в обсуждение. Мысль ее заработала четко и точно – она знала каждый ручеек и каждый источник на своей земле, и никто не мог бы втереть ей очки и сбить с толку.

Сэр Эндрью Грант был серьезным противником, он тоже неплохо знал все ручейки и источники Иудеи и Самарии, и бескомпромиссная схватка с ним над чертежами системы водоснабжения этих провинций так увлекла Клару, что она даже не заметила, как промчалось время до обеда. Она почувствовала, что умирает с голоду, только когда Толеф Сигге порывисто вскочил и ринулся к лестнице, едва касаясь пола крупными ступнями в пестрых шерстяных носках. Чувствуя легкое головокружение, Клара поспешила за ним – ведь утром спазм тревоги так стискивал ей горло, что она не смогла проглотить даже ложку овсянки, не говоря уже о чем-нибудь более существенном.

После долгого напряженного разглядывания ярко освещенных чертежей часовня показалась Кларе еще более сумрачной, чем обычно. А, может, у нее просто потемнело в глазах, когда в мерцающем круге, выхваченном из мрака пламенем неполной дюжины оплывших свечей, она увидела Меира в полотняной панамке, держащего на сворке крошечного сердитого пуделя. При виде выходящей из двери хранилища толпы пудель натянул сворку и с несоответствующей его размеру яростью бросился в атаку. Меир подхватил пуделя на руки и увещевательно забормотал ему что-то по-французски, охватывая при этом Клару масляным взглядом своих длинных восточных глаз.

«Еще Меира мне тут не доставало!» – неизвестно кому пожаловалась Клара и ускорила шаг, подгоняемая голодом и желанием поскорей выскользнуть из-под его взгляда. Но как она ни спешила, к обеду они опоздали, – когда они как бы разобщенной, но все же заметно единой группой ввалились в трапезную, обед уже давно начался и суп был холодный.

Да Бог с ним, с супом! Клара так проголодалась, что и холодный суп был ей по вкусу, зато сесть рядом с Яном ей не удалось – он, как и за завтраком, весело хохотал в беззаботной компании, собравшейся за американским столом. Хорошеньким американским дамам явно нравился остроумный чешский профессор, который поражал их европейской эрудицией и парадоксальной смелостью суждений, два месяца назад покорившей и привередливую Клару. К ее удивлению, Ури тоже оказался за американским столом, хотя Лу Хиггинс сегодня там не было. Он, как и Ян, словно бы не заметил ее появления в трапезной, однако Клара пару раз перехватила его взгляд, украдкой брошенный в ее сторону, пока он заливисто смеялся в унисон общему веселью. В этом взгляде ей почудилась теплота и сочувствие, – может, сын все же одумался и простил ее? А, может, он пожалел ее, видя, с какой легкостью Ян предпочитает ей общество других очарованных им женщин?

У Клары не хватило сил дождаться, когда публика за американским столом прервет свою оживленную беседу и начнет расходиться. На нее вдруг навалилась смертельная усталость, вполне, впрочем, объяснимая бессонной ночью и напряженным рабочим днем. С трудом поднявшись из-за стола она последним усилием воли преодолела крутые ступени винтовой лестницы и, как была, в элегантном деловом костюмчике, плюхнулась в постель, натянула на голову одеяло и вмиг заснула.

Во сне ей привиделось, как в комнату вошел Ян, окликнул ее по имени и, не получив ответа, зашелестел бумагами на ее письменном столе. Она хотела позвать его, но не найдя в горле инструмента для произнесения слов, просто поманила его рукой, а, может, вовсе и не поманила, а только хотела поманить. Он однако подошел и, склонившись к ней, на миг прижался к ее виску знакомыми теплыми губами, от прикосновения которых тело ее стало невесомым и вознеслось куда-то в заоблачные выси. Она попыталась отодвинуться поближе к стене, чтобы дать Яну возможность лечь рядом с ней, но какая-то неведомая сила все время отталкивала его прочь, и руки Клары, стараясь удержать его, опять и опять погружались в ускользающие между пальцев хлопья тумана.

Потом подул холодный ветер, превращая эти хлопья в осколки льда, которые стали рассыпаться по полу со странным, почти металлическим стуком. От этого стука у Клары началась убийственная головная боль, а стук все усиливался и усиливался, так что она в конце концов сорвалась с облака вниз и была вынуждена открыть глаза. Она лежала на кровати в своей комнате, а в дверях маячила фигура Ури, монотонно твердящего по-немецки:

– Пора вставать, ваше величество.

Клара схитрила и на секунду опять провалилась в сон, но Ури безжалостно тряхнул ее за плечо и снова повторил, что ей пора вставать.

– Выйди из комнаты! – хрипло велела она ему, надеясь украсть еще несколько мгновений сна. Но Ури ей не поверил:

– Можешь встать при мне, – не согласился он и, потянув с нее одеяло, укоризненно добавил:

– Тем более, что ты даже не раздевалась. А меня мама в детстве учила, что спать в одежде – предел морального падения.

Эта мальчишеская наглость ее окончательно разбудила, и она вдруг нашла в себе силы поставить сына на место задорно, почти весело:

– Я думаю, ты с тех пор познал другие пределы морального падения.

Кажется, ее слова задели его за живое, потому что он внезапно перестал паясничать и сказал серьезно:

– Ладно, пошутили и хватит. Давай, собирайся, тебя уже все ждут.

Она глянула на часы и ужаснулась: она проспала не только послеобеденный чай, но и время начала совещания. Значит, условиться с Яном на вечер ей снова не удастся, тем более, что было решено не делать перерыва на ужин. А если все же попытаться зайти в гостиную? Клара громко откашлялась и произнесла нерешительно:

– В горле страшно пересохло. А что, если я зайду выпью чашку чая?

Но Ури был непреклонен:

– Чай ты выпьешь в хранилище. Я видел, как туда понесли два больших термоса.