Читать книгу - "Особые отношения - Джоди Пиколт"

— Послушай… — сказала я, как только мы вышли на улицу и нас никто не мог подслушать.

Я успела произнести только это, как Зои набросилась на меня. Ее поцелуй был страстным.

— Боже, да! — выдохнула она мне в губы, когда мы отстранились. — Именно таким я его и запомнила. — Она взглянула на меня сияющими глазами. — Это всегда так?

Что я должна была ответить? Первый раз, когда я поцеловала женщину, я почувствовала, что оказалась в космосе. Ощущение было таким незнакомым и волнующим и невероятно правильным, что я не могла поверить, что никогда не делала этого раньше. Какое-то душевное спокойствие, отличавшее этот поцелуй от поцелуев, которые я дарила парням, — тем не менее этот поцелуй не был слишком нежен и чувственен. Он был объемным, настойчивым, от него земля уходила из-под ног.

Но как бы там ни было, это не всегда так.

Я хотела заверить Зои, что да, она чувствует, что ее кожа пылает именно потому, что она поцеловала женщину. Но больше всего мне хотелось сказать Зои, что ее кожа пылает потому, что она поцеловала именно меня.

Я не смогла внятно ответить. Я просто протянула руки, обхватила ее голову и поцеловала.

Целых три дня мы часами сидели в ее машине, у меня на диване, в кладовой в больнице и вели себя как подростки. Я теперь знаю каждый миллиметр ее рта. Знаю, от прикосновения к какому месту на подбородке она вздрагивает. Знаю, что ложбинка у нее за ухом пахнет лимоном, а сзади на шее у нее родимое пятно, по форме напоминающее штат Массачусетс.

Вчера, когда мы остановились, тяжело дыша и разгорячившись, Зои спросила:

— А что дальше?

Вот так я и оказалась там, где нахожусь сейчас: лежу в постели, полностью одетая, Зои целует меня, ее волосы ниспадают мне на лицо. Ее руки исследуют каждый изгиб моего тела.

Я думаю, мы обе знали, что сегодняшний вечер этим и закончится — несмотря на робкое начало в итальянском ресторане и продолжение за просмотром плохого фильма. А как по-другому случается у людей секс? Между ними накапливается электрический разряд, который в конечном счете и вызывает возгорание.

Но на этот раз все иначе. Несмотря на то что у Зои это впервые, у меня на карту поставлено все, если этот первый раз не будет идеален.

Все — это Зои.

Поэтому я убеждаю себя позволить ей задавать темп — это невыносимые муки, когда ее руки медленно скользят по моим плечам, талии… Потом она останавливается.

— В чем дело? — шепчу я, представляя самое худшее: ей противно, она ничего не чувствует, она понимает, что совершает ошибку.

— Мне страшно, — признается Зои.

— Мы не должны ничего делать против воли, — отвечаю я.

— Я хочу. Я просто боюсь, что сделаю что-то неправильно.

— Зои, — уверяю ее я, — в любви неправильно не бывает.

Я запускаю ее руки себе под блузу. Ее ладони гладят мой живот, и я уверена, что проснусь, а на моем теле будут выжжены ее инициалы. Ее руки медленно поднимаются вверх, пока не касаются кружев моего бюстгальтера.

Вот что отличает лесбийскую любовь: не имеет значения, что твое тело несовершенно, потому что твоя партнерша чувствует то же самое. И не имеет значения, что ты раньше не прикасалась к женщине, потому что ты сама женщина и уже знаешь, каково это. Когда Зои наконец снимает с меня блузку, наверное, я вскрикиваю, потому что она накрывает мой рот своим и проглатывает крик. А потом настает черед ее рубашки и всего остального. Мы — сплетение гладких ног, изгибов и впадин, вздохов и призывов. Она хватается за меня, а я пытаюсь не спешить, и мы сходимся на золотой середине.

Позже мы лежим обнявшись. Я чувствую запах ее кожи, ее пота, волос — мне приятна одна мысль о том, что, даже когда она уйдет, мои простыни сохранят ее запах. Но такое совершенство не может длиться слишком долго. Я уже раньше ступала на эту дорожку с женщиной традиционной ориентации, поэтому понимаю: если фантазия осуществилась, то это абсолютно не означает, что она навечно. Я верю, что Зои хотела, чтобы между нами это произошло. Я просто не верю, что она захочет продолжения.

Она ерзает во сне, переворачивается и сейчас лежит ко мне лицом. Ее ноги скользят между моими. Я прижимаю ее крепче и задаюсь вопросом: когда новизна познания меня утратит свою остроту?

Две недели спустя я все еще жду, что пресловутые розовые очки спадут. Мы с Зои проводим вместе все ночи — отношения развились уже до того уровня, что я даже не спрашиваю, заедет ли она ко мне после работы, потому что знаю: она будет ждать меня дома с едой из китайского ресторанчика или фильмом на диске, который мы собирались посмотреть. Или со свежеиспеченным пирогом, который, по ее заверениям, она не может осилить одна.

Бывают моменты, когда я не могу поверить в свое счастье. Но ровно столько же раз я понимаю, что для Зои это все еще новая, яркая, блестящая игрушка. Когда мы одни, Зои настоящая лесбиянка. Она читает мои старые номера журнала для лесбиянок «Кёрв». Звонит в кабельную компанию и получает заставку. Начинает заговаривать со мной о Провинстауне: была ли я там, поеду ли когда-нибудь еще. Она ведет себя точно так же, как вела себя я, когда впервые осознала, кто я на самом деле, — как будто меня впервые за двадцать лет выпустили из клетки. Однако она никому — даже мне! — не признается, что влюбилась в женщину. У нее никогда не было отношений, которые заставляют людей на улице останавливаться и шептаться у тебя за спиной. Ее никогда не обзывали лесбиянкой. Для нее пока все не по-настоящему. А когда наступит озарение, она придет ко мне и скажет, что все случившееся — чудесная, забавная ошибка.

И тем не менее… у меня не хватает решительности отвернуться от нее сейчас, когда она меня хочет. Когда так, черт побери, хорошо быть рядом с ней!

Поэтому, когда она просит меня присутствовать во время ее второго сеанса с Люси, я тут же соглашаюсь. Прошлый раз я сама напрашивалась, но сейчас не уверена, что причина моего желания в том, чтобы посмотреть, как работает Зои, а не в том, что я думала о благополучии Люси. В любом случае тогда Зои отказала и была права — но на этой неделе она, после побега Люси, передумала. Откровенно говоря, похоже, что она хочет, чтобы я преградила Люси путь, если она опять вздумает сбежать.

Сегодня я помогаю ей загрузить в багажник машины инструменты.

— Люси играет на этом? — спрашиваю я, укладывая небольшую маримбу[8].

— Нет. Она не умеет играть ни на одном музыкальном инструменте. Но сегодня я беру именно эти, потому что играть на них может любой. Они все настроены по пентатоническому звукоряду.

— А что это такое?

— Интервальная система с пятью ступенями. В отличие от диатоники с семью ступенями, как классическая интервальная система — до, ре, ми, фа, соль, ля, си. Их можно услышать во всем мире — в джазе, в блюзе, в кельтских народных напевах, в японской народной музыке. Суть в том, что в пентатонике нельзя взять неправильную ноту — по какой бы клавише ни ударяли, звук получается правильный.