Читать книгу - "Короткая фантастическая жизнь Оскара Вау - Джуно Диас"

Какова стерва.

А теперь догадайтесь, кто вообразил, что она – любовь всей его жизни? Кто втюрился в нее по уши только потому, что услышал, как из ее комнаты доносится Joy Division,[74]а он – какое совпадение! – тоже любит Joy Division. Оскар, понятное дело. Поначалу чувак лишь пялился на нее издалека и расписывал с придыханием ее «неизъяснимое очарование». Она не в твоей весовой категории, язвил я, но он только пожимал плечами, не отрываясь от компьютера: все не в моей весовой категории. Я не придавал этому значения, пока неделю спустя не увидел, как он пытается познакомиться с ней в студенческом кафе! Я был с ребятами, слушал, как они поносят баскетболистов из «Никс», и наблюдал за Оскаром и Ла Хаблессе; они стояли в очереди за горячими блюдами, и я дожидался момента, когда она его отошьет, прикидывая, что если она меня поцарапала будь здоров как, то его она просто искромсает. Естественно, Оскар не закрывал рта, рассуждая об аниме «Битва планет», этой темой он всегда потчевал девушек, молол языком без продыху, обливался потом, а Ла Хаблессе, держа поднос в руках, искоса на него поглядывала, – не многим девушкам удается одновременно скашивать глаза и следить, чтобы с подноса не попадали сырные палочки, но потому-то женщины-оборотни и сводят с ума нас, бедных лохов. Когда она двинула к своему столику, Оскар выкрикнул слишком громко: мы еще об этом потолкуем! И она обронила «а то», сочившееся сарказмом.

Я помахал ему:

– Ну, как все прошло, Ромео?

Он уставился на свой поднос:

– Мне кажется, я ее люблю.

– Как ты можешь любить, когда ты только что познакомился с этой сучкой?

– Не называй ее сучкой, – помрачнел он.

– Да-а, – передразнил Мелвин, – не называй ее сучкой.

Надо отдать должное Оскару. Он не пошел на попятную, но продолжал подкарауливать ее, совершенно не думая о том, чем это для него закончится. В коридорах, у двери в ванную, в столовой, в автобусе – чувак сделался вездесущим. Пришпиливал комиксы на дверь ее комнаты, господи прости.

В моей вселенной, когда придурок вроде Оскара достает девушку вроде Дженни, его отфутболивают быстрее, чем ваша тетушка Дейзи обналичивает чеки своих жильцов, но у Дженни, вероятно, была мозговая травма либо ей реально нравились толстые никчемные фанаты НФ, потому что февраль заканчивался, а она все еще обращалась с ним крайне вежливо, это надо же! Не успел я сжиться с этим фактом, как встретил их вдвоем! На людях! Я не мог поверить моим треханым глазам. А затем настал день, когда я, вернувшись домой с занятия по писательскому мастерству, обнаружил в нашей комнате Оскара с Ла Хаблессе. Они всего лишь беседовали о феминистке Элис Уокер,[75]и, однако, Оскар выглядел так, словно ему только что предложили вступить в Орден джедаев; Дженни сверкала очаровательной улыбкой. А что же я? Я онемел. Дженни помнила, кто я такой, и отлично помнила. Взглянула на меня своими обалденными ехидными глазками и спросила: ничего, что я в твоей кровати? От одного ее джерсийского выговора я вполне мог лишиться дара речи.

Валяй, ответил я. Цапнул спортивную сумку и свалил, как трусливый заяц.

Когда я возвратился из спортзала, Оскар сидел за компьютером – еще одна из миллиарда страниц его нового романа.

– Что у тебя с этой живодеркой? – спросил я.

– Ничего.

– Тогда о чем вы тут трепались?

– О вещах вполне заурядных.

Что-то в его интонации подсказывало: он знает, как эта стерва поиздевалась надо мной.

– Ладно, Вау, – сказал я, – удачи тебе. Надеюсь, она не принесет тебя в жертву Вельзевулу и еще кому.

Весь март они плотно общались. Я старался не брать в голову, что было нелегко, учитывая, что жили мы по-прежнему в одной комнате. Позже Лола расскажет мне, что эти двое даже ходили вместе в кино. Смотрели «Призрака» и еще одну полную жуть под названием «Железо».[76]А потом сидели в кафе, где Оскар держался изо всех сил, чтобы не есть за троих. Все это по большей части проходило мимо меня; я бегал за юбками, доставлял бильярдные столы, а на выходных тусовался с ребятами. Заедало ли меня, что он проводит время с такой отпадной телкой? Конечно, заедало. В нашем дуумвирате я всегда считал себя Канедой, и вот, пожалуйста, меня определили на роль Тецуо.[77]

Дженни реально повысила акции Оскара. Гуляла с ним под руку, обнимала при каждом удобном случае. Обожание Оскара как сияние нового солнца. Быть центром вселенной – это ее очень даже устраивало. Она прочла ему все свои стихи (воистину, ты любимица муз, сказал он, а я случайно подслушал), показала свои дурацкие рисуночки (которые он вывешивал на нашей двери, и я зверел) и рассказала ему о себе все (а он прилежно перенес ее россказни в свой дневник). С семи лет она жила с теткой, потому что ее мать, снова выйдя замуж, умотала в Пуэрто-Рико. С одиннадцати начала совершать набеги в Гринвич-Виллидж. За год до поступления в колледж обитала в сквоте, так называемом «Хрустальном дворце».

Неужто я читал дневник моего соседа по комнате?! Ну конечно, читал.

Но видели бы вы Оскара! С ним творилось что-то невероятное, любовь – великий реформатор. Он стал лучше одеваться и каждое утро гладил рубашки. Откопал в шкафу свой деревянный самурайский меч и с утра пораньше выходил на лужайку перед общагой, где полуголый рубил направо и налево воображаемых врагов. Он даже опять начал бегать! Ну, то есть, трусить. А, теперь ты бегаешь, цедил я, и он салютовал мне резким взмахом руки, еле волоча ноги.

Я должен был радоваться за нашего Вау. Нет, честно, мне ли было завидовать той малости, что наконец поимел Оскар? Мне, который трахал не одну, не две, но троих отменных телок одновременно, и это не считая случайных кисок, что я подцеплял на вечеринках и в клубах; мне, у кого секса было выше крыши? Но я завидовал сукину сыну. Сердце как у меня, неспособное генерировать хоть какую-то привязанность, – ужасная штука. Так было тогда и осталось по сей день. Вместо того чтобы поддержать его, я кривился, завидев его с Ла Хаблессе; вместо того чтобы дать дельный совет касательно женщин, я твердил ему об осторожности, – словом, выступал суровым моралистом.