Читать книгу - "Джули & Джулия. Готовим счастье по рецепту - Джули Пауэлл"

Но на этот раз ему не довелось выйти из ванной, поглаживая чисто выбритый подбородок с хитрой улыбкой на лице. Вместо этого я услышала «о черт!».

Я давно научилась понимать, что означает то или иное ругательство моего мужа, и, услышав это «о черт!», сразу вскочила с дивана и понеслась в ванную. Эрик стоял в луже, а из трубы за унитазом хлестала вода.

— О черт!

— Вот и я сказал то же самое.

Я притащила из чулана ведро, но оно под унитаз не помещалось, и мне пришлось пожертвовать своей самой большой миской, которую мы и подставили под унитазный фонтан. Мы оба промокли до нитки, вода была повсюду. Когда мы наконец вытерли лужу, миска под унитазом наполнилась, и мне пришлось принести в жертву еще одну миску и по мере заполнения менять их местами.

— Как перекрыть воду? — перекрывая шум воды, спросил Эрик.

— Ты меня спрашиваешь? Я-то думала, что мужья как раз для этого и нужны!

Мы покрутили все краны, которые можно было покрутить, но это ни к чему не привело, и пришлось спускаться в подвал, где раньше я никогда не была. Вообще-то, подвал — это громко сказано. Помните финальную сцену в фильме «Ведьма из Блэр»? Очень похоже, только, если помните, в том доме было пусто, а кости, обнаруженные детьми в темном подвале, нам так и не показали. И хотя теперь мне всю жизнь будет сниться в кошмарах, как я спускаюсь по лестнице в кромешной темноте, все это оказалось напрасным: мы так и не нашли, где перекрывается вода.

Поэтому вместо того, чтобы нежиться в постели со свежевыбритым супругом, я дежурила, сидя на полу, и меняла миски каждые семь с половиной минут (я специально засекла время, а чем еще заняться человеку в четыре утра в ожидании, когда очередная миска наполнится водой из протекающего унитаза?). Эрик не спал до половины четвертого, пока не проснулась я и не заставила его лечь в кровать. В промежутках я умудрилась приготовить муслин-о-шоколат[38], который, хоть и требует застывания, получился просто великолепно. (И слава богу — очередной катастрофы я бы не перенесла.) Я охладила мусс и подала его вечером в кофейных чашечках, разрисованных рафаэлевскими херувимчиками, которые мы купили по дешевке в сувенирном магазине напротив Сикстинской капеллы в медовый месяц после долгой-долгой прогулки. В медовый месяц мы каждый день пили из этих чашечек вино. Шоколадный мусс в тот вечер напомнил нам о том, что жизнь иногда бывает прекрасной, а вспомнить об этом в такой день не мешало.

Все закончилось хорошо, и я не стану винить трубы, из которых хлещет библейский потоп, в том, что той зимой между нами пробежал холодок. Нет, в этом виноваты лишь трубы, которые замерзли на целых четыре дня.

…хочу сделать свою линию дизайнерской мебели для секса. Кресла и диваны с эргономичными регулируемыми подставками для занятий сексом, которые еще и выглядят ОЧЕНЬ СТИЛЬНО. Я тут набросала пару эскизов, отсканирую и пришлю тебе. Может, твоя мама подскажет, как организовать производство? Я даже название придумала: Штуппенхаус!

Чем хорошо иметь подругу еще больше чокнутую, чем ты сама? Смотришь на нее и укрепляешься во мнении, что для тебя еще не все потеряно. Ну разве можно сомневаться в том, что осваивать все подряд рецепты из «Искусства французской кухни» — вполне здравая затея, когда Изабель составляет бизнес-план по производству мебели для секса в стиле пятидесятых, да и еще зовет в консультанты мою маму?

С Изабель мы знакомы с первого класса. Вместе мы придумывали танцы под Синди Лаулер, и именно Изабель просветила меня насчет того, о чем действительно поется в песенке «She Bop»[39]. Когда я поделилась с друзьями и родными своими планами по поводу Проекта, лишь двое не произнесли фразу «и зачем тебе это надо» в различных ее вариациях — мой муж и Изабель. Подруга из нее что надо.

Из меня же, напротив, подруга никудышная. Изабель всегда старалась поддерживать связь, хотя мы и разъехались по разным городам после окончания школы. Ни разу она не забыла про мой день рождения, покупала мне подарки на Рождество, предлагала постричь меня бесплатно. Одобряла всех моих бойфрендов и внимательно выслушивала мою бесконечную болтовню о них. Я же, оказываясь в местах, где она жила, нередко забывала даже позвонить ей. День ее рождения не вспомню даже под страхом смерти, а на Рождество дарила ей всякую ерунду, купленную мимоходом на кассе в «Барнс энд Ноубл». Ни с одним из ее парней я так толком и не познакомилась, и мне не раз хотелось встряхнуть ее за плечи и закричать: «Ради всего святого, Изабель, заткнись хоть на минутку!»

Но несмотря на то, что подруга я плохая, Изабель я очень люблю. Поэтому в свое время и обрадовалась, когда на горизонте возник Мартин. Он показался мне молчаливым и немного странным — Изабель говорила, что он фотограф и художник, но я его работ никогда не видела. Мартин слегка сутулился, как часто бывает у высоких худощавых мужчин, если они вдобавок застенчивы. Но в те редкие моменты, когда он улыбался, улыбка его была открытой и добродушной. И без слов было ясно, что он понимает Изабель и все, что кроется за всеми ее визгами и одержимостью всем необычным, а понять это не так-то просто, и это еще мягко сказано. Но он понял все с первого взгляда.

Свадебная церемония состоялась на лужайке перед домом ее богатого дядюшки. Роскошные цветы, два сочных и очень вкусных торта с умопомрачительным количеством ярусов — для жениха и невесты. Торты испекла ее подруга Урсула. На Изабель было бархатное декольтированное платье цвета бургундского вина, оттеняющее ее белоснежную кожу. Прическу она, как всегда, сделала сама, и на этот раз решила не усложнять и обошлась без тугих кудрей и бабетты. На Мартине была какая-то странная бархатная спортивная куртка из секонд-хенда под цвет платья Изабель. Он был такой худой — одни локти да колени — и походил на лучезарное огородное пугало. Подруга Изабель Минди произнесла речь, в которой сравнила брак со строевым войском, а я прочла стихотворение Филипа Левина, посвященное куннилингусу. Все это было очень даже в духе Изабель.

Полагаю, вы уже поняли, что я не поборник святости семейных уз; я считаю, каждый сам за себя. Но бывают и исключения. Потому что порой, когда наблюдаешь, как твой родной человек влюбляется, особенно если человек этот склонен к депрессиям, у него сложный характер или еще по какой-то причине он не в ладах с этим миром, у тебя возникает чувство облегчения, словно можно наконец сбросить груз, который все это время лежал на твоих плечах. Вот что я чувствовала, когда Изабель выходила за Мартина, — что «наконец-то она пристроена». Два человека, которые могли и вовсе не встретиться, нашли друг друга. Это был такой драгоценный и хрупкий союз.

И вот три года спустя Изабель просто спустила все это в унитаз.

Вчера мы с Джудом впервые болтали по телефону. Меня вообще-то не заводит британский акцент; обычно он меня даже раздражает, но когда Джуд заговорил, это было просто идеально!

Приходилось ли вам спокойно наблюдать, как ваша подруга совершает самую ужасную ошибку, какую только можно представить? И все это время оглядывается на вас, улыбаясь, такая счастливая, такая уверенная в своей правоте, а вы смотрите, как она вот-вот шагнет в никуда, в пустоту, и ничего не можете поделать, чтобы удержать ее от падения в пропасть. Вы не можете сказать: «Изабель, побойся Бога, не бросай Мартина, который тебя любит, ради какого-то панк-гитариста из Англии, с которым познакомилась по Интернету!»