Читать книгу - "Версия Барни - Мордекай Рихлер"

Яркой (хной крашенной) Соланж Рено, когда-то игравшей Екатерину из «Генриха V» в нашем местном Стратфорде, давным-давно пришлось смириться с нескончаемой ролью франкоканадской няни в моем сериале про Макайвера, ветерана Канадской конной полиции. Я всерьез поставил себе за правило непременно находить работу для Соланж в каждом проекте, которым занимается наша «Артель напрасный труд», и делаю это неукоснительно начиная с семидесятых. Уже весьма теперь немолодая — как-никак шестьдесят с хвостиком, — но все еще нервически худощавая, она упорно продолжает одеваться как молоденькая инженю, однако во всем остальном я считаю ее женщиной, достойной всяческого восхищения. Ее муж, одаренный театральный художник, умер от обширного инфаркта, когда ему было слегка за тридцать, и Соланж одна воспитала и дала образование дочери, неукротимой Шанталь, ставшей теперь моим персональным секретарем. Субботними вечерами — благо молодые, якобы собственным умом всего добившиеся, бездарные, никчемные канадцы (все до одного мультимиллионеры) сидят по норам — мы с Соланж сперва обедаем в «Позе», а потом направляемся в «Форум», где nos glorieux когда-то были почти что непобедимы. Господи боже мой, подумать только: когда-то стоило красавцам в красно-белых свитерах перемахнуть через бортик, и пришлая команда разгромлена! Да, были в наше время мастера. Не хоккеисты — пожарные! Мягкие, но точные пасы. Молниеносные удары клюшкой. Защитники, которые умели забивать. И никакой этой зубодробительной рок-музыки в десять тысяч децибел, когда вбрасывание откладывается из-за того, что на телевидении запаздывают с рекламой.

Однако сегодня мой традиционный, хотя и с каждым разом все более огорчительный субботний выход в свет с Соланж, похоже, под угрозой. Оказывается, в прошлую субботу я опять вел себя по-хулигански, и ей было за меня неловко. Приписываемый мне проступок я будто бы совершил во время третьего периода. «Монреальцы» — эти мокрые курицы — уже проигрывали 4:1 «Сенаторам» из Оттавы, и тут им в кои-то веки выпало поиграть в большинстве, а они тянут и тянут: прошла минута, и ни одного броска по воротам. Саваж, идиот чертов, сделал передачу на пустое место, тем самым дав возможность захватить шайбу медлительному защитнику оттавцев, такому ездуну, что в доброе старое время он бы вообще вряд ли попал в хоккейную лигу Квебека. Потом шайбу принял Туржон, выкатился с нею на центр и, как в гольфе, забабахал в угол, куда тут же, отпихивая друг друга, кинулись Дэмпхауз и Саваж, схватившись в тучах снежной пыли чуть не врукопашную.

— Черт побери этого Туржона, — заорал я, — с его контрактом, по которому он зарабатывает тысяч по сто с гаком за каждый гол! Беливо платили всего-то пятьдесят тысяч долларов за весь сезон [За сезон 1970–1971 гг. — последний, когда Беливо играл за «Монреаль канадиенз», — ему заплатили 100 000 долларов. — Прим. Майкла Панофски.], но он не боялся перетащить шайбу через синюю линию!

— Да я знаю, — сказала Соланж, горестно закатив глаза. — Дуг Харви так и вообще в год не больше пятнадцати тысяч получал.

— А ты откуда знаешь? Наверное, я тебе сказал.

— Не скрою, ты говорил мне это уж не знаю сколько раз. А теперь посиди, пожалуйста, тихо и перестань выставлять себя на посмешище.

— Да ты только взгляни! У ворот никого — они боятся налететь на подставленный локоть! Счастье, если нам Оттава, хоть и в меньшинстве, не заколотит еще гол. Черт! Был-лядь!

— Барни, умоляю!

— Им надо прикупить еще одного финского карлика вроде Койву, — бесновался я, присоединяясь к общему возмущению.

Какой-то безымянный «сенатор» выскочил из загородки штрафников, выкатился один на один к нашему перепуганному вратарю, который, естественно, лег плашмя слишком рано, и перебросил шайбу ему через локтевой щиток. 5:1 в пользу Оттавы. Болельщики с отвращением принялись славить пришельцев. На лед полетели программки. Я стащил с себя галоши и швырнул их, целясь в Туржона.