Читать книгу - "Панмедиа. COVID-19, люди и политика - Аркадий Недель"

Согласно главной идее буддизма, обычный (или даже выдающийся) человек, умирая, непременно переродится в будущем, точнее — не он, а его душа. В буддизме это называется «колесом сансары». Сегодня мало сомнений в том, что существует политическое колесо сансары. Одним из доказательств его существования является перерождение сталинизма (с нацистскими обертонами) на территории США. Так называемая «анти-расистская» политика, Black Lives Matter (BLM) — перерожденный сталинизм образца середины 1930-х гг. Белых американцев заставляют вставать на колени, целовать ботинки чернокожих и омывать им ноги. Людей, среди которых много университетских профессоров, выгоняют с работы или заставляют пройти курс по повышению морального сознания, за одно неверное — не расово корректное — слово.

Так, 19 июня поплатилась своим постом Лесли Нил-Бойлан, декан школы медсестер Массачусетского университета. Провинилась она в том, что поправила главный лозунг современности, написав: «Жизнь каждого имеет значение». Ее выгнали с работы после доноса студента. Профессора журналистики из университета Оклахомы Питера Гейда отстранили от преподавания на один семестр за то, что он, критикуя термин «бэби бумер» (OK, boomer!), сравнил его с выражением «ниггер бумер», разумеется как пример «плохих» слов. Дело в том, что в Америке слово «негр» нельзя употреблять в любом контексте. И здесь сложно не признать, что в политическом перерождении Сталина произошел upgrade: даже в середине 1930-х слово «Троцкий», «троцкизм» не подверглось полной табуизации. Гейда отправили на курсы «культурно компетентной коммуникации», проводимые Офисом Разнообразия, Равенства и Инклюзивности (Offce of Diversity, Equity and Inclusion) — аналог проработки человека на партийном собрании. Кто-то скажет: не расстреляли же и даже не дали двадцать три года, как Харви Вайнштейну. Да, действительно. Но еще не вечер…

Уже ставшее известным письмо 150 американских интеллектуалов (опубликованного в Harper’s Magazine), которые выступили с робким предложением вернуться к демократическим американским принципам свободной дискуссии и отойти от практики мгновенного наклеивания ярлыков, встретило яростный отпор со стороны BLM-настроенной полуакадемической и журналистской массы. В своем ответном письме эти подписанты обвинили 150 в защите все тех же расистских взглядов и ненависти ко всем, кто их критикует. Снова попала под обстрел Роулинг, которая осмелилась усомниться в полноценности трансгендерных женщин (и мужчин), она, с точки зрения подписантов, развила «трансфобную и трансженоненавистническую риторику, смеясь над существованием транс людей» (transphobic and transmisogynist rhetoric mocking the idea that trans men could exist).

Многие авторы, как и сами члены BLM-движения, видят в этом борьбу с западным расизмом: Запад, и Америка как его часть, всегда и везде вел расовые войны и смотрел на Восток (в самом широком смысле слова) как на расового субордината — утверждение, имеющее примерно ту же ценность, что и агробиологические инновации сталинского академика Трофима Лысенко.

Дело, разумеется, не в расизме. Основные причины этого тренда лежат в иных плоскостях. Во-первых, это острая борьба за власть внутри самой Америки между транснационалами, то есть людьми, которые не хотят отдавать власть, к которой они пришли после 1945 года, и (условно) трампистами — силой, которая стремится переформатировать США в сверхдержаву, но уже без суперидеологии, которой она активно пользовалось сразу после окончания Второй мировой войны и которая стала резко терять свой потенциал после 9/11 и войны в Ираке, и в данный момент находится в состоянии упадка. «Борьба с расизмом» — это отчаянная попытка придать американской суперидеологии дополнительную жизнь. Президент Трамп — большая помеха в этом деле, и его им нужно устранить любым способом.

Второй немаловажный аспект этого тренда — кризис политической и гуманитарной креативности. Из культуры, как академической (университетской), так и массовой, которая некогда в Америке была высокого качества, с помощью продвижения среднего, «ущемленного расистами» чернокожего, путем введения таких вот Офисов Разнообразия, Равенства и Инклюзивности, выхолащивается само условие для свободной мысли, индивидуального, нетривиального творчества, что выгодно отличало Америку середины ХХ века. Сегодня успешную университетскую карьеру, как минимум в гуманитарной области, можно сделать, если ты мыслишь и действуешь как политкорректное ничтожество, либо родившееся, воспитанное таковым, либо ставшее в результате политической лоботомии.

BLM тренд, когда людей лишают постов и заставляют каяться в своих ошибках, подчас двадцатилетней давности, вставать на колени и мыть ноги чернокожим, чувствовать себя виноватыми, опаснее своего предшественника — маккартизма. У последнего было формальное оправдание — «коммунистическая угроза», что давало ему пусть внешнюю и навязанную, но определенную легитимность. У BLM нет никакого формального оправдания, иначе говоря, у него нет конкретного врага в виде СССР или хотя бы бен Ладена, и это оправдание, способы легитимации, он неминуемо ищет в истории. Но парадокс в том, что история не дает легитимности, а только заставляет современность постоянно находиться в прошедшем времени.