Читать книгу - "Одесская сага. Ноев ковчег - Юлия Артюхович (Верба)"

Петька возвращался домой после рейса. Приличный заработок, хорошая работа, надежная крыша. Жизнь в Одессе, особенно поздней весной, налаживается абсолютно у всех, а тем более у самого молодого машиниста железной дороги. Он с удовольствием принюхался – старая абрикоса в соседнем дворе благоухала на всю улицу, а ветер разносил этот запах вместе с мелкими розовыми лепестками.

Рядом с Петькой притормозил автомобиль:

– Косько Петр Иванович? Проедемте с нами.

Прижимая свой фирменный чемодан машиниста, Петька с рухнувшим в диафрагму настроением сел на заднее сиденье. Событий в его жизни за последние десять лет хватило бы на три фильмы, и за ежедневной суетой и большими радостями он почти забыл ту страшную историю с Семой Вайнштейном, прессом для патронов и его просьбой о помощи. Тогда, в свои шестнадцать, он не понимал, к кому обратился за защитой и что покровительство такого уровня не проходит безнаказанно.

После Фрунзовки его раз в полгода вызывали в Губчека. Расспрашивали о коллегах. На вопросы он с немецкой скучной прямолинейностью сообщал общеизвестные факты, не выслуживаясь и не давая характеристик, от работы и предложенных преференций вежливо отказывался. Потом он получал, просматривал и возвращал листок со списком новостей, которые должен был в течение месяца упомянуть в разговорах с коллегами.

Это было не трудно и не похоже на предательство. Новости, а скорее сплетни, были порой забавными и нелепыми. Петька, не задумываясь, вворачивал их в разговор, будто бросал камешек в воду, ну а следить за кругами от него – было функцией других товарищей. Этот раз был внеплановый. Знакомая дверь, знакомый запах и тот же шелестящий, тихий и вызывающий животный ужас голос:

– О, Петр Иванович! Надо же! Сколько лет, сколько зим! Поди, соскучились?

Петька тяжело засопел:

– Я вас слушаю.

– Нет, голубчик, это я бы хотел вас услышать. Что же мы никак не начнем сотрудничать? А? Патефонными иголками промышлял, патроны штамповать помогал, задницу вашу и вашего тестя покойного мы спасли, даже пулемет выделили, а вы такой неблагодарный!

– Чем я могу быть полезен? – выдавил Петька.

– Такие таланты гибнут! Сил моих нет терпеть! Все, Петр Иванович, сопротивление бесполезно. Я честно ждал, страшно сказать: семь лет. Поверьте, это очень долго. Меня многие просят хотя бы о десяти минутах передышки! А тут такое долготерпение. Цените! Должок за вами! Помните? Время пришло отдавать.

– Чего вы хотите? – Петька чувствовал, как холод, какой-то первобытный холод поднимается по ногам, охватывает его бедра, начинает плескаться в животе, лизать пальцы, которые с трудом удерживают ручку чемодана…

Ирод словно почувствовал и улыбнулся:

– Ну что же вы как на вокзале? Поставьте уже свой драгоценный чемодан. Мы не воруем. Присаживайтесь. Разговор будет долгий.

– Я постою.

– Сесть! – рявкнул Ирод.

Петька посмотрел ему в переносицу и, не отводя взгляда, медленно сел.

– Хороший мальчик. Всегда мне нравился, – улыбнулся Ирод. – Поздравляю вас, Петр Иванович. С повышением.

– Каким повышением?

– Вы теперь будете работать на ответственном посту. Станете, как говорит ваша свояченица, Псом господним, точнее – коммунистическим. Будете стадо охранять. От ересей. Ну что ж непонятливый такой? А еще из приличной семьи, мама – врач! Ну, Петенька, или обалдел от радости? В НКВД работать будешь. Родина зовет.

– Я не пойду. Не достоин. Не умею, – Петя выдавливал из себя по слову, уставившись в крошечное бордовое пятнышко на краю зеленого сукна.

– А кто тебя спрашивает? Это не приглашение, а приказ.

– Я не пойду, – повторил.