Читать книгу - "Мобберы - Александр Рыжов"

К Анастасии Иннокентьевне Иртеньевой-Кузьминской Рита отправилась на другой день, взяв с собой для подстраховки выспавшегося Джима. Она бы взяла и Хрофта с Асмудом, но их повадки оставляли желать лучшего, а Джим мог в случае нужды и поговорить учтиво, и, на худой конец, учтиво помолчать.

Найдя на 15-й Красноармейской улице дом № 23, они вошли в подъезд. Дом был дореволюционной постройки, но в нём имелся даже лифт, если можно так назвать громогласную бандуру с тюремной решёткой, заменявшей двери. Рита и Джим не без опасения вошли в неё, захлопнули решётку. На панели вместо кнопок были только дырки, в которых виднелись похожие на дождевых червей электрические провода.

– Может, пешком? – внёс предложение Джим, струхнувший при виде такого ископаемого.

– Доедем! – Рита вставила палец в дырку, и самодвижущийся артефакт, вострубив, как стадо мамонтов, начал многотрудное восхождение к верхним этажам здания.

Хрофт предсказал верно: Анастасия Иннокентьевна оказалась реликтовой старушенцией, в квартире у которой всё дышало архаикой. На стенах висели фотоснимки, обрамлённые морщинистыми багетами, персонажи позировали маэстро во фраках и вечерних платьях, а головы их были зажаты специальными струбцинами, не позволявшими жертвам фотоискусства шевелиться в момент съёмки. В углу гостиной стояли напольные часы со столь огромной гирей, что она напомнила Рите кувалду, подвешенную за рукоять. Старушка усадила гостей на траченную молью оттоманку, сама села напротив в вольтеровское кресло и, к вящему изумлению Риты, залихватски закинула ногу на ногу, отчего приобрела некоторое сходство с героиней фильма «Основной инстинкт», которой гримёры накинули полвека.

– Деточка, чай будет готов через десять минут, а пока вы можете откушать варенья. Оно справа от вас, на столике. Берите, деточка, не стесняйтесь.

Она обращалась к одной Рите, Джим не вызывал у неё интереса. Биг Бен в углу зафырчал, затенькал и с присвистом расстроенной фисгармонии излил на аудиторию неузнаваемые рулады.

– «Мальбрук в поход собрался…» – фальшивым сопрано пропела Анастасия Иннокентьевна и сняла с шаткой этажерки украшенную финифтью табакерку. – Простите мне, деточка, эту маленькую слабость: имею пристрастие к табаку. Матушка моя, покойница, баловалась, вот и я…

Она взяла из табакерки щепотку невесомого порошка и затолкала себе сначала в правую ноздрю, затем в левую. Сейчас же лицо её, изборождённое футуристическими линиями, исказилось, и она с упоением чихнула, только вместо ожидаемого «апчхи» вышло трогательное «псик».

– Прошу прощедия, – сказала она с прононсом и принялась утираться платочком, на котором был вышит вензель с буквой «А». – Дикакого сладу дет с этой привычкой…

Поспел чай. Наливали кипяток из самовара, а пили из ветхозаветных чашечек ручной, как отрекомендовала хозяйка, работы. Одуванчиковое варенье имело восхитительный вкус.

– Алексис – кузен моей матушки, Глафиры Евгеньевны Воронцовой, – начала свою повесть Анастасия Иннокентьевна. – Она была правнучкой Елизаветы Ксаверьевны Воронцовой, которая, как вам должно быть известно, состояла в дружеской связи с Александром Сергеевичем Пушкиным и преподнесла ему в дар сердоликовый перстень, ставший его талисманом. Елизавета Ксаверьевна почила в тысяча восемьсот восьмидесятом году, и матушка моя, появившаяся на свет двадцатью годами позже, не застала её в живых… Перстень Александра Сергеевича хранился в музее, откуда и был украден.

– Мы слышали, – сказала Рита, пригубив душистый чай с примесью мяты и чабреца.

– Да, – закивала Анастасия Иннокентьевна и нашпиговала нос табаком. – Но вы… псик!.. вы де осведобледы о гдавдоб! Перстедь Пушкида похитил Алексис!

– Вы знаете, кто совершил кражу?! Этого не сумели установить следователи в полиции…

– Полиция, деточка, работала из рук вон плохо, – промолвила старуха, прочихавшись. – Кражу совершили трое молодых повес, среди которых, как ни прискорбно, был и мой двоюродный дядя. Алексис прознал, что с талисманом Александра Сергеевича связано давнее предание – будто с помощью этого перстня можно найти сокровища итальянских масонов, спрятанные в незапамятные времена.

– Чьи сокровища? – Чай выплеснулся из чашки и обжёг Рите тыльную сторону ладони.

– Как вы неосторожны, деточка! – заквохтала старушка. – Сейчас я вам салфеточку…

– Ничего страшного, продолжайте, пожалуйста. Сокровища итальянских масонов…

– Тайну, согласно преданию, доверила Александру Сергеевичу Зинаида Александровна Волконская. Елизавета Ксаверьевна была информирована об этом, но завещала потомкам беречь тайну так же свято, как берег её сам Александр Сергеевич. Однако дядя Алексис, будучи человеком беспутным, не только преступил заветы прабабушки, но и вздумал воспользоваться своими знаниями ради обогащения. Да, деточка, такое случается, когда человек едва ли не с колыбели приобретает скверные наклонности… Батюшка Алексиса был морским офицером и пал в Порт-Артуре, а матушка погибла под колёсами омнибуса, когда ребёнку исполнилось всего восемь лет. Он рос под присмотром бабушки, а ей недосуг было заниматься его воспитанием… псик! Вот так и получилось, что к двадцати годаб од стал шалопаеб, кутилой и прожигателеб жизди.

– Почему он решил украсть перстень Пушкина, а не какие-нибудь драгоценности из фамильной коллекции? – спросил Джим, прихлёбывая чай.