Читать книгу - "Полночная месса - Пол Боулз"

Десять или двенадцать лет назад приехал в Танжер человек, которому лучше было бы держаться подальше. То, что с ним произошло, ни в коей мере не было его виной, о чем бы там ни шептались англоязычные обитатели города. Зачастую реакция у этих людей — будто в каких-то примитивных племенах: когда беда настигает одного, остальные по общему согласию не предлагают ему помощь, а просто избегают его и наблюдают, уверенные, что он сам накликал на себя несчастье. На него наложено табу, и помощь ему не положена. Вот и этого человека никто особо не утешал, и молчаливое неодобрение, порожденное его неудачами, наверняка еще больше отравило последние месяцы его жизни.

Звали его Дункан Марш, и говорили, что он приехал из Ванкувера. Я его никогда не встречал и не знаю ни одного человека, который бы утверждал, будто видел его. К тому времени, когда историю принялись обсуждать на коктейлях, он был уже мертв, и безответственные жители чувствовали, что вправе тешить свою страсть к мифотворчеству.

В Танжер он приехал один, снял обставленный дом на склоне Джамаа-эль-Мокры — в те времена отыскать жилье там было нетрудно, к тому же недорогое — и нанял ночным сторожем марокканского подростка. Владелец дома предоставлял жильцу кухарку и садовника, но оба сразу лишились мест: кухарку сменила женщина, которую рекомендовал сторож. Вскоре после этого Марш почувствовал первые симптомы желудочного недомогания, которое с каждым месяцем становилось сильнее. Танжерские врачи посоветовали ему уехать в Лондон. Два месяца он провел там в больнице, и ему вроде бы стало лучше. Точный диагноз однако не поставили, и, вернувшись, он оказался прикован к постели. В конце концов, его отправили в Канаду на носилках, и там он вскоре скончался.

Во всем этом не было ничего необычного; все предположили, что Марша, как и прочих, медленно травила местная прислуга. За пять десятков лет, которые я провел в Танжере, было еще несколько подобных случаев. И всякий раз говорили, что жертва из Европы сама виновата, поскольку не соблюдала дистанции в отношениях с прислугой. Стороннего человека поразит, что никто ни разу не взялся разобраться и не принялся искать злоумышленника, но при полном отсутствии доказательств расследование проводить нет смысла.

Историю дополняют две детали. В какой-то момент во время своей болезни Марш рассказал приятелю о том, как он финансово обеспечил сторожа на случай своего отъезда из Марокко; он дал мальчику заверенное письмо, но тот, похоже, так и не заявил о своих правах. Другое сообщение поступило от доктора Холси, врача, который организовал доставку Марша из дома в аэропорт. То был последний фрагмент информации — для меня, во всяком случае, — чтобы история облеклась плотью. По словам доктора, на подошвы ног Марша не раз наносились насечки в виде грубых рисунков; порезы были недавние, но некоторые уже нагноились. Доктор Холси вызвал кухарку и сторожа: они изобразили удивление и испуг, увидев ноги хозяина, но не смогли объяснить происхождение ран. Через несколько дней после отъезда Марша кухарка и садовник, работавшие там прежде, вернулись в дом, а новые слуги его покинули.

Медленное отравление — вполне классическая история, особенно в свете замечания Марша о том, что он обеспечил благосостояние мальчика, однако нарисованные ножом линии на ногах как-то не вязались ни с какими доступными воображению комбинациями мотивов. Я размышлял об этом. Мало сомнений, что мальчик виновен. Он убедил Марша избавиться от работавшей в доме кухарки, хотя ей по-прежнему платили жалованье, и нанять на кухню другую женщину: скорее всего, свою родственницу. Чтобы отравление не выявили, следует добавлять яд несколько месяцев, и проще всех это сделать кухарке. Ясно, что она знала о финансовых распоряжениях в пользу мальчика и рассчитывала поживиться. В то же время кресты и круги на ногах не поддавались объяснению. Медленный отравитель терпелив, осторожен, методичен; его главная забота — сохранять эффективную дозировку и избегать заметных следов. Бравада — не его стезя.

Прошло время, и разговоры о Дункане Марше прекратились. Да и я вспоминал о нем все реже, поскольку реальных гипотез не было. Как-то вечером, лет пять назад, ко мне пришел местный американец и рассказал, что встретил марокканца, утверждающего, что он работал у Марша ночным сторожем. Парня звали Ларби, он работал официантом в «Ле Фён Бек», маленьком ресторане на отшибе. По-английски он говорил плохо, но понимал без труда. За что купил, за то и продаю, сказал мне американец: вдруг мне придет в голову воспользоваться его информацией.

Я поразмыслил и как-то вечером через несколько недель пошел в ресторан поглядеть на Ларби. Там было сумрачно и полно европейцев. Я присмотрелся к трем официантам. Они были похожи друг на друга: с большими черными усами, в джинсах и теннисках. Мне передали меню, читать его было трудно даже под маленькой лампой на столе. Когда человек, принесший меню, вернулся, я спросил о Ларби.

Он выдернул меню у меня из рук и отошел от стола. Миг спустя другой из троицы подошел ко мне и вручил меню, которое держал подмышкой. Я заказал по-испански. Когда он принес суп, я тихо сказал: меня удивляет, что он тут работает. Это его озадачило; он пытался вспомнить, где мы встречались.