Читать книгу - "Над горой играет свет - Кэтрин Мадженди"

Мимо окна ковылял старичок, подбирал с тротуара окурки и складывал в карман. Увидев, что я смотрю на него, махнул рукой. Я тоже махнула.

Сут принесла пиво, «коку» и большую тарелку жареной картошки.

— Ешьте, пока горячая.

Она ждала, поэтому я взяла ломтик и откусила:

— Ммм.

— Вкусно, да? Марко нажарил побольше, специально для тебя, красавица.

Я млела от гордости, еще бы, столько внимания. Вот ее бы я смогла полюбить, подумала я.

— Значит, ты никогда не ела «бедного парня»?

— Нет, мэм.

— Откуда ты? Не пойму, что за акцент.

А я была уверена, что это она говорит с акцентом.

— Я из благословенной Западной Вирджинии.

Сут снова рассмеялась замечательным своим смехом.

— Твой дом так далеко отсюда?

Я кивнула, хрустя вторым картофельным ломтиком.

— Бедное дитя.

— Сут, забирай иди заказ! — крикнул Марко. — Вечно к дитя-я-ям с разговорами лезешь, очень уж ты их любишь. — Он так и сказал — «к дитя-я-ям»

Подмигнув мне, Сут развернулась, чтобы пойти за сэндвичами, но сначала запулила в Марко полотенце.

— Вот тебе, засунь в него свой заказ. — Она ехидно рассмеялась.

А ведь и правда было бы здорово оказаться у Сут дома. И там понарошку представить, что она моя сестра. Или мама.

Она вскоре принесла «бедных парней», длиннющих, почти в половину моей руки.

— Вот, прошу. Если что понадобится, зовите.

Папа откусил огромный кусок, я тоже. Хлеб был мягким, с хрустящей корочкой. Жареные креветки внутри пропитались острым соусом, и пощипывало язык. Я смогла одолеть только половину сэндвича. Остальные полбатончика Сут завернула в вощеную бумагу и велела взять с собой. Пора было уезжать, мне даже взгрустнулось.

— Приходи еще, буду рада видеть твою милую смеющуюся мордашку.

Я взяла свой сэндвич. Живот был полон вкусной еды, а сердце заполонила Сут. Уже в машине я кое о чем подумала.

— Пап, подожди.

И, схватив фотоаппарат, понеслась назад.

Сут обернулась и уперлась руками в бедра.

— Не наелась, что ли, девчонкин?

Я смутилась, но очень хотелось ее на память.

— Можно я вас сниму? — И благовоспитанно добавила: — Вместе с Марко.

Она притянула Марко за рукав, они встали рядышком, улыбаясь во весь рот. Щелкнула их дважды, одно фото мне, другое для письма Энди.

— Спасибо, Сут.

Она подошла, обняла меня, сквозь запах жареной картошки пробился запах гвоздики, от волос Сут.

— Скорее снова приезжай, золотко.

Когда мы с папой отъехали, у обоих на губах бродила мечтательная улыбка. Это все она, Сут.

Как только мы вернулись, папа намешал коктейль в огромном стакане. Потом он плюхнулся на диван, потягивая свое пойло, и вперился в книгу. Усевшись рядом, я прильнула к папиному плечу у себя дома.

Сюрприз Ребекки совпал с одуряюще знойным днем. Кубики льда в стакане таяли сразу, не дожив до второго глотка. Я дочитывала «Черного Красавчика», потягивая чай Эми Кэмпинелл, до того сладкий, что сводило язык. Эми Кэмпинелл закармливала нас и упаивала чаем до дурноты. Когда она шла по улице, это была картина. Сладкий чай, лимонад, нежные стручки бамии, суп из лобстера, сэндвичи с салатом из креветок. Все это она как-то исхитрилась тащить одновременно, правда, руки у нее действительно были не маленькие. Кудряшки, белые, как перья луизианской цапли, топорщились, поэтому голова мисс Эми напоминала кончик ватной палочки, очень-очень большой палочки. Иногда с ней приходила приятельница, миссис Портье. И тогда они уже вдвоем кудахтали над нами с Микой, как над малыми цыплятами.

Я как раз прочла про печальную участь кобылки Джинджер, рыжей подруги Красавчика, и тут во двор въехала машина Ребекки, солидный черный «олдсмобиль» с белыми стрелками на боках. Чинно так въехала, это не наши гонки на розовом «рам-блере», когда мама подставляла ветру ладонь, а он шкодливо резвился в ее волосах.

Ребекка вылезла из машины и с ликующей улыбкой метнулась назад, к багажнику.

— Вирджиния Кейт, скорее сюда!

Отложив книгу, я понеслась во двор, но на середине притормозила, а Ребекка уже распутывала веревки.

— Почти новый, — сказала она.

Я подбежала и заглянула внутрь багажника. Там был он.

— Мой шеф купил дочке. А она не пожелала на нем ездить, ты представляешь?

Нет, такого я представить не могла. Ведь он был прекрасен.

— Хотела припрятать до твоего дня рождения. Но не утерпела.

Он был красным, как пожарная машина, с руля свисали длинные разноцветные кисточки, спереди к рулю была прилажена белая корзина, в самый раз для книг.

— Это мне? — спросила я.

— Тебе-тебе.

Я помогала ей вытаскивать, сердце бешено колотилось от счастья. Тут же оседлав свой велик, я проехалась по подъездной дорожке, туда и обратно. Ну как можно было не улыбнуться во весь рот человеку, подарившему тебе велосипед?

— Спасибо, мэм.

— Пожалуйста. Я говорила тебе, что можешь звать меня Ребеккой.

— Да, мэм.

— Мне надо спешить. Передашь Эми, что я у врача?

Я кивнула и снова покатила по подъездной дорожке, а с нее на тротуар. Ребекка побежала за мной, так и не догнав, крикнула:

— Вирджиния Кейт! Подожди!

Я, притормозив, развернулась и подъехала к ней, втайне опасаясь, что она передумает. В жизни всякое случается.

— Обещай, что будешь ездить осторожно.

— Обещаю, мэм.

— Нельзя разговаривать с незнакомыми людьми. И уезжать далеко от дома. И обязательно всегда говори мисс Эми, куда собираешься.

Я кивнула.

— Ну и куда ты собралась?

— В библиотеку. — Я уже предвкушала, как окунусь в знакомые книжные запахи.

— До библиотеки и обратно, и чтобы больше никуда.

— Да, мэм.

Я подождала, когда она залезет в машину и отъедет. Потом резко крутанула педали и уже с улицы крикнула в заднюю соседскую дверь (Эми хлопотала на кухне), что Ребекка поехала к врачу, а я в библиотеку. Я надбавила скорость, корзина на руле заждалась уже книг. Припарковавшись, я шагнула в прохладу зала, вдыхая чудесный запах клея и бумаги. Мне выдали читательскую карточку, набрала целых пять штук и погрузила их в корзину. Назад мчалась так, что ветер отдувал назад волосы.

И мечтала, чтобы Мика случайно оказался рядом, пусть бы посмотрел, какая я отличная велосипедистка.