Читать книгу - "Альпийский синдром - Михаил Полюга"

– У меня сын пропал! Вчера забрали, домой не пришел. А эти говорят: у нас его нет. Как нет? Этот, в форме, приходил, велел: пойдем… А теперь нет?

Внезапно нога у женщины подломилась, но она оперлась о край стола и устояла. Уголки губ ее задрожали, на глазах показались слезы. Сердце у меня сжалось: я никогда не умел успокаивать плачущих женщин. «Черт, только не это! А если бы упала?» – и, сорвавшись с места, я пододвинул женщине стул, положил ей на плечи руки и усадил.

– А теперь рассказывайте, что у вас произошло.

– Так что ж, ничего такого, – заторопилась женщина, налегая грудью на столешницу и вытягивая ко мне худую жилистую шею. – Сельмаг днями обчистили. А вчера вечерять – стук в окно: этот, мордастый, с погонами… участковый… Кличет: пойдем. А мой – он как телок: не спросивши куда, встал и пошел, не евши. Картошка и захолола… – Женщина не удержалась, всхлипнула. – Я всю ночь глаз не сомкнула: нет его и нет! Утром на автобус – и сюда, а эти, которые в форме, меня на смех: иди, бабка, домой, у нас такой не значится. Я – в двери, а эти за спиной – шу-шу: он, говорят, сельмаг обчистил… Какой сельмаг, когда? Мы с ним на картошке и огурцах вторую неделю!..

– Как сына зовут?

– Федька. Федор Федорович Иванников. У них он, прячут его. Скажи, милый человек, пусть отдадут…

Женщина все-таки заплакала.

– Надежда Григорьевна! – тотчас призвал я во спасение секретаршу. – Дайте женщине воды и проводите в коридор – пусть обождет там. А мне – надзорное производство по делу о краже из сельмага и сводки о задержании граждан за последние два дня.

В надзорном производстве я обнаружил одну-единственную бумажку – постановление о возбуждении уголовного дела. В сводках о задержанных лицах фамилия Иванников тоже не значилась.

«Интересное кино! – мысленно воскликнул я, как говорили в дни моей молодости. – А не посетить ли мне с проверкой обезьянник?»

Дежурный по райотделу, нагловатый капитан с черными, змеящимися по краю верхней губы усиками, за какую-то провинность переведенный из Госавтоинспекции в дежурную часть, небрежно козырнул, подал мне журнал задержанных и широко зевнул, отворотив челюсть в сторону.

– Иванников? Нет такого.

– Прекрасно! Подвал откройте! – приказал я, сузив глаза и поигрывая желваками. – Обедают? Ничего, погляжу, чем вы их там кормите.

Капитан нехотя полез в ящик стола, загремел связкой ключей, потянул на себя тяжелую дверь, выкрашенную в жуткий бордовый цвет и оббитую для прочности коваными пластинами. Сразу за дверью разверзся крутой ход в преисподнюю – бетонные ступени, ведущие в полуподвал. Здесь было тепло и чисто, облицованные плиткой стены тускло отсвечивали сиянием лампочек, прилепленных высоко под потолком и убегающих вглубь узкого коридора. Но благолепие это портил тяжелый, спертый дух немытых тел и лежалого белья, ударивший в нос, едва я стал спускаться вниз по ступенькам.

– Дежурный по изолятору временного содержания старшина Кривонос! – поднялся от стола коротконогий большеголовый человек с землисто-серым цветом лица, как если бы сам угорел от этого подвального духа.

– Ну-ка, поглядим, кто у вас тут на отдыхе!

Сутулясь и покашливая, старшина отпер первую камеру – там стояли тазы и ведра с остатками раствора, а на стене подсыхало большое, недавно оштукатуренное пятно.

– Ремонт, – коротко пояснил он и поковылял ко второй камере.

Здесь сидели трое: средних лет цыган, кривой на один глаз, вихрастый парень в разодранной у плеча футболке и унылый остроносый мужичонка лет пятидесяти, в роговых очках и почему-то в кепке из солнцезащитной парусины. Согласно протоколам о задержании, цыган подозревался в краже фуражного зерна в одном из хозяйств, парень учинил злостное хулиганство в районном клубе, мужичонка в кепке, будучи кладовщиком заготконторы, систематически расхищал вверенное ему имущество.

В третьей камере лежал чей-то плащ, потрепанный журнал «За рулем» и грязный носовой платок в синюю клетку.

– Увели субчика на суд, – равнодушно протянул старшина, подавая мне протокол задержания. – Это тот, что пьяным наскочил на киоск. «Жигули» – на крыше, киоск – без стекол, продавщица – в обмороке. Ну и ущерб: спиртное там переколотил, бочку с пивом помял. Сегодня отгребет. Или отпустят? Как думаете?..

– Это все? – перебил я, заглядывая в папку с бумагами. – Кто-нибудь еще есть? Откройте-ка последнюю камеру!

Старшина потоптался, повздыхал, глянул искоса, с каким-то горестным удивлением, словно поинтересоваться хотел: а оно вам надо? Потом лязгнул тяжелым засовом, распахнул дверь. Навстречу нам с нар поднялись двое: тот, что постарше, поглядел с веселым удивлением и тотчас потупил взгляд; тот, что моложе, втянул голову в плечи, инстинктивно подался назад и схватился непроизвольно за бок.

– Фамилия? – спросил я первого. – За что сидите?

– Семенов, – коротко и уверенно доложил тот и оскалил золотозубый рот. – Семейный дебошир. Теща настучала, квочка драная!..

– Федор Иванников, – сказал второй, и кончик носа у него от волнения побелел. – Я не знаю за что… За кражу…

Парень был явно напуган и вид имел болезненный, нездоровый.

– Почему у него глаз подбит? – вопрошающе повернулся я к старшине. – Почему скрюченный? Удар по почкам?

– Такого доставили, – промямлил тот и оглянулся на дверь. – Можно вас на минуту? – И едва мы вышли в коридор, округлил глаза и зашептал: – Бомбанул сельмаг. Вчера вечером доставили. Протокол составить не успели. А я что могу? Я выполняю…

– А с ним кто?

– Так этот… подсадной. Должно, скоро расколет…

– Может, и расколет. А пока вот что. Возьмите лист бумаги, садитесь и пишите объяснение на мое имя: почему в изоляторе незаконно, без протокола задержания, содержится человек? Кто доставил? Распорядился кто? Живее, я жду!

С видом обиженным и несчастным старшина заковылял к столу, грузно сел на табурет, почесал за ухом, заскреб по бумаге, забирая строчками вкривь и вкось.

– Писать, как есть? – с сомнением переспросил он. – И про подсадного?

Поднявшись наверх, я потребовал объяснения у дежурного по отделу, – и когда капитан попытался соскользнуть, заявив, что ничего не знает, так как заступил на дежурство только утром, я оборвал наглеца с металлом в голосе:

– Еще слово – и возбужу уголовное дело! А там будете оправдываться, рассказывать, что да как. Хотите? Тогда через полчаса объяснение должно быть у меня на столе. И вызовите ко мне Германчука с материалами о краже из сельмага. И Савенко заодно – он заменяет сейчас начальника райотдела? – вот его… Исполнять!

Я вернулся в прокуратуру. Иванникова сидела в коридоре под фикусом и держала на коленях стакан с водой. Увидев меня, она попыталась встать и при этом выплеснула на платье остатки воды, но я жестом усадил женщину на место и попросил подождать еще немного.