Читать книгу - "Хроника его развода (сборник) - Сергей Петров"

– Привет, – сказал я ему, – узнаёшь меня?

– Узнаю, – еле слышно ответил он.

– Как же ты дошёл до такой жизни, Лис? Я слышал, у тебя был меховой салон?

– Да, – согласился он отрешённо, – был. С бабой просто спутался. Торчала она. И я с ней заторчал…

Я швырнул ему пачку сигарет, как собаке швыряют кость. Не поймав (трудно ловить в наручниках), Лис поднял пачку с пола, преданно взглянув на меня. Да, он сильно изменился. Рыжий, всегда с хитрым прищуром, из-за чего ему и дали его погоняло, он уже не был похож на лису. Больше походил на собаку, забитую рыжую болонку, изгнанную хозяевами из дома, потерявшуюся в незнакомой бродячей жизни.

– Ты помнишь, как хотел сделать из меня раба, Лис?

Лис втянул голову в плечи, прикурил от моей зажигалки.

– Сейчас всё изменилось, верно?

– Верно, – согласился он, – я теперь стал твоим рабом. И я сделаю всё, что нужно тебе и твоим ментам. При одном условии…

– Рабы не выдвигают условий.

– Да, – кивнул он, – конечно. Я не то сказал… Просьба. Одна маленькая просьба…

Просьбу можно было и не озвучивать. Доза. Дать ему дозу. За неё он готов стать Джеймсом Бондом, служить верой и правдой органам внутренних дел, вынюхивая и сливая.

– Ты давно знаешь Назима?

– Давно.

– У него берёшь?

– У него.

Я протянул ему лист бумаги, дал авторучку и стал диктовать. Он писал быстро, не переспрашивая, повествуя о том, что ему, Денису Евгеньевичу Соколову, известен таджик Назим. Таджик Назим распространяет героин. И он, Денис Евгеньевич Соколов, горит желанием изобличить его, принять участие в проведении ОРМ «Проверочная закупка».

Я сидел на краю стола, диктовал текст и изучал изъятые у него вещи. Блокнот. Мобильник. Связка ключей. Упакованный в полиэтилен шприц. Бумажник из хорошей кожи, шибко потёртый бумажник. Мятый автобусный билет лежит в бумажнике, мелочь, фотография. С глянцевого прямоугольника размера 3×4 смотрела на меня девочка. Маленькая такая девочка, лет четырёх-пяти, бантики, улыбается.

– Это кто, Лис?

– Надя, – ответил он, оторвавшись от бумаги.

– Дочь твоя?

– Нет. Её. Привязался я к ней просто, люблю.

– Такой зверь, как ты, способен кого-то любить?

Лис опустил взгляд и тяжело вздохнул.

– На хрена вы колетесь тогда? Это же всё на её глазах происходит. О какой любви ты можешь говорить, Лис?

И тут у этого подонка дрогнул подбородок. Представляете? Эта мразь чуть не пустила слезу!

Он сказал, что они собираются бросать это дело. Что сожительница уже перекумарилась, и скоро перекумарится он. А кололись они всегда в другой комнате, и Надя ничего не видела.

Мне, менту, не впервой приходилось слушать эти наркоманские бредни. О, как часто я бывал в квартирах у таких типов! И видел этих решивших «завязать», полулежащих в креслах, невменяемых. Валяются на полу и журнальном столике наркоманские приблуды, дымятся окурки в пепельнице. И ходит по комнате маленькая девочка. Подходит девочка к маме, дёргает за руку.

– Мама!

А мама приоткрывает глаза, улыбается лениво и мычит что-то невразумительное. Мама недавно укололась. Тепло пошло по всему её телу. Мама отъехала…

Мне стало жаль его. Убогое, подумал я, никчёмное существо. Ты получил такой плевок судьбы, что уже не утереться. Или подыхать, или как-то выкарабкиваться из всего этого. Что тогда случилось со мной? Не знаю. Вы будете смеяться, наверное, но я в тот миг почувствовал себя едва не святым. Я захотел помочь ему. Да, помочь. Дошло до меня, что месть моя неактуальна, некому уже мстить, некого убивать. Отец мой, ведь он никогда не был злым человеком, он бы поддержал меня, обязательно поддержал…

Лис написал всё, что я продиктовал. Я пообещал ему: после того как возьмём Назима и над ним состоится суд, его, Лиса, мы дёргать не станем. Если он боится мести со стороны барыги или дурной молвы, я помогу ему, выведу на суд под псевдонимом. И – нарколог. Конечно же нарколог. Я сведу его с нормальным специалистом, не шарлатаном. Если, конечно, у него, у Лиса, действительно есть желание «завязать».

– У тебя же такая дочь, Лис, – сказал я, – как ты можешь портить ей жизнь?

Он сказал, что согласен на всё. Что придёт завтра, мы позвоним Назиму и забьём стрелку. И да, он настроен решительно, начнёт прямо сейчас, будет делать «лесенку», уменьшать дозу. Только было бы с чего уменьшать…

Я отдал ему пару «чеков» героина.

Уйдя, Лис оставил пачку сигарет на столе. В окно я увидел, как он вышел на крыльцо и обратился к дымящему постовому. Тот улыбнулся и протянул ему сигарету. Лис кивнул и улыбнулся в ответ. Но как-то гадко улыбнулся, как в тот самый день, когда впервые меня ударил.

Он не пришёл ко мне. И я подумал, что это странно. Какой смысл наркоману обманывать завербовавшего его мента? Где ещё он может поживиться бесплатной наркотой? Я звонил ему домой, но никто не отвечал. Лишь один раз трубку взяла какая-то женщина (видимо, его подруга) и громко разрыдалась.

А потом в мой кабинет зашёл шеф, протянул сводку происшествий за сутки.

– Возьми, – сказал он, – идиот!

Красным маркером был выделен текст о том, что Лис (Денис Евгеньевич Соколов) умер от передозировки. Лис умер от передозировки героином, который ему дал я! До вас дошло, доктор?

То, о чём мечтал мальчик, то, ради чего он стал ментом, свершилось! Помимо воли мента! Сам мент уже совсем не хотел этого!

Почему же так происходит, доктор? Почему происходит так, как мы не хотим? Или это проделки каких-то ментовских бесов, которым мы в своё время отдали души? И ничего уже от наших желаний не зависит? Кто объяснит мне это?! Какой, на хрен, психолог, психиатр или психоаналитик? Никто. Даже вы, светило психиатрии (или чего там?), бессильны в этом вопросе… Мусор внутри мусора. Просто так не разгребёшь, тем более – не разберёшься… Простите за лишний шум, доктор. И дайте, пожалуйста, ещё порошка. Того самого. Вчерашнего. Жёлтого. Без него, похоже, уже никак… Спасибо, доктор.