Читать книгу - "Дама из Долины - Кетиль Бьернстад"

Гуннар Хёег кивает, словно чиновник сказал что-то очень умное.

— Да, культурная жизнь, — говорит он. — Мы всячески пытаемся ее развивать. И после того, что сегодня слышали, уже не сожалеем, что приобрели этот роскошный новый рояль.

— Нам необходимо укрепление сотрудничества между русскими и норвежцами. Можно ли организовать концерт, например в Баренцбурге, на котором этот молодой талант исполнил бы произведения Грига и русских композиторов?

— Прекрасная мысль! — говорит Гуннар Хёег. И даже Сигрюн с этим согласна.

— Конечно, — говорю я. — Я могу играть что угодно.

И искренне так считаю. Я стал прикладным музыкантом. Я бы мог теперь всю оставшуюся жизнь повсюду ездить и играть за обед и мелочь на карманные расходы. Это было бы нетрудно. Всегда найдутся скупые и самовлюбленные предприниматели, нуждающиеся в развлечениях. Всегда найдется отель, которому нужен пианист, играющий в баре. Я мог бы навечно погрузиться в это ни к чему не обязывающее состояние невесомости, забыть последнюю фортепианную сонату Бетховена, которую здесь, на Земле, способны оценить лишь единицы. Бетховен и сам не ждал, чтобы большинство трудящихся людей, занятых возведением зданий или возделыванием земли, вернувшись вечером с работы домой, погружались вместе с ним в мир фуг. Да и «Свадебный день в Трольхаугене» — по-своему тоже не менее серьезное произведение.

— Мы это обсудим, — говорит чиновник.

— Продолжим вечер у меня дома, — приглашает Сигрюн.

— Вечеринки Сигрюн сами по себе — культурные мероприятия, — объясняет Гуннар Хёег. — Сколько незабываемых музыкальных минут ты подарила нам на рассвете в своем доме, — говорит он и обнимает ее за плечи.

Но прежде чем избранный круг приглашенных перемещается в другое место, я чувствую, что кто-то подошел ко мне сзади и сердито хлопает меня по спине. Я оборачиваюсь. Разумеется, это Кристиан Лангбалле. Он уже пьян. Так же, как на своей свадьбе. Ребекки нигде не видно. Ее родителей тоже.

— Где Ребекка? — спрашиваю я.

— Мы собираемся уходить, — отвечает Кристиан. — Они вышли в туалет. Я должен узнать у тебя одну вещь. Почему ты все время преследуешь Ребекку и меня?

— Я? Преследую вас?

— Не разговаривай с ним, — предупреждает меня Сигрюн. — Он сейчас невменяем.

Гуннар Хёег и чиновник правильно оценивают положение.

— У тебя не было причин приезжать сюда! Это наше путешествие! Мы ждали его целых полгода!

— Но я и не собираюсь плыть завтра с вами на теплоходе! — раздраженно говорю я.

— Это неважно. Для нас с Ребеккой путешествие все равно уже испорчено.

— Не разговаривай с ним, — еще раз предупреждает меня Сигрюн. Кристиан тут же в бешенстве поворачивается к ней:

— А ты кто такая? Сталин?

Гуннар Хёег делает знак двум официантам, которые, очевидно, здесь не только подают блюда на стол.

— Вы с ним помягче, — тихо говорит он официантам. — Он зять нашего самого крупного судовладельца.

Но Кристиана Лангбалле интересую только я.

— Ты разрушаешь наш брак! Тебе об этом известно?

— Каким же это образом? — сердито спрашиваю я. — Я же вас никогда не вижу.

— Но мы живем в твоей долбаной квартире. И на этом настояла Ребекка. Ты там повсюду! Твой рояль. Твоя проклятая мебель. А теперь ты еще и здесь. Ты мне до смерти надоел, извращенный дрочитель роялей!

Он уже готов полезть в драку, однако официанты крепко держат его. Тогда он начинает плакать. Они почти на руках выносят его из зала, но тут прибегает Ребекка. Все это я однажды уже пережил. Правда, теперь я тоже рассердился.

— А ты бьешь женщин! — кричу я ему вслед. — Ты просто больной!

По глазам Ребекки я понимаю, что мне не следовало этого говорить, что мои слова только все осложнили.

Она подходит ко мне, готовая убить меня взглядом.

— Это уже лишнее, Аксель, — говорит она в бешенстве.

Потом дергает меня за волосы, награждает пощечиной и бежит за своими родными, которые уже уходят, пытаясь обратить случившееся в шутку. Во всяком случае, Фабиан Фрост самым любезным образом прощается с Гуннаром Хёегом.

— Такова теперь молодежь, — как бы извиняясь, говорит он.

— Что поделаешь, — Гуннар Хёег машет ему рукой.

Всё почти как раньше.

— Кто она? — спрашивает Сигрюн, глядя мне в глаза.