Читать книгу - "Москитолэнд - Дэвид Арнольд"

Восторженные аплодисменты Бека Ван Бюрена лучше всего иллюстрируют, сколь заразителен энтузиазм Уолта. Отбивающий «Кабс» в первом иннинге еле шевелится, но, глядя на воодушевление моих друзей, можно подумать, будто команда только что выиграла кубок. Это поистине прекрасно.

Зарывшись в рюкзак, я нашла банку из-под кофе и пересчитала деньги. Изначально было восемьсот восемьдесят долларов, минус сто восемьдесят на автобусный билет, потом еще семь на ножницы и салфетки, а затем до Нэшвилла все оплачивали кретины из «Грейхаунда». Дальше три бакса на карнитас, пять на мороженое (в неподражаемом «Здесь-с-собой-везде-всегда»), триста на Дядю Фила, пятьдесят шесть на бензин, девятнадцать на Средневековый бургер, сто двадцать на билеты и шесть на официальную программку стадиона «Редс». Итого осталось сто восемьдесят четыре доллара.

«Проклятие, Мэлоун».

Ну и что. Деньги все равно не мои.

– Пойду куплю кренделек, – говорю я.

«Кабсы» получают двойной аут, что они делают часто и хорошо. Бек и Уолт возмущенно вскидывают руки, как будто судья ошибся.

– Пойдешь купишь кренделек? – бубнит Бек, листая программку. – Игра длинная.

– Да ладно? Прошу, Бек, расскажи мне еще о тонкостях этой странной игры. – Я встаю и начинаю пробираться к проходу.

– Погоди. Дай мне свой телефон.

Я выуживаю мобильник из рюкзака и, будто это пустяк, отдаю его Беку.

– Раритет, – замечает он, раскрывая мою раскладушку. – Как мило.

Я вытягиваю руку:

– Если ты решил поиздеваться…

Он быстро тыкает по клавишам и возвращает мне телефон:

– Все, теперь у тебя есть мой номер. На всякий случай.

Я улыбаюсь и думаю, что ему, наверное, видно мое бьющееся в горле сердце.

– Ну ты прямо юный патрульный. Место сбора, телефон на всякий случай. Моя одежда достаточно яркая?

Бек машет рукой у меня перед носом и вновь сосредоточивается на игре:

– Твой кренделек заждался.

Я сбегаю по цементным ступеням не в силах сдержать улыбку. Это отклонение от маршрута уже окупилось.

Очередь длиною с милю, но я не против. По-моему, количество времени, которое человек готов потратить в очереди за чем-то, довольно хорошо определяет, насколько сильно он это что-то хочет. И прямо сейчас «миля» – это ровно столько, сколько я готова преодолеть ради мягкого соленого кренделя.

Огромный экран над полем демонстрирует оживленную гонку трех бейсбольных мячиков – двух мальчиков и одной девочки (своего рода анатомический подвиг). Рядом со мной необъятная дама с полными руками хотдогов и хвороста громко болеет за девочку. Три чумазых молчаливых ребенка перед ней жадно пожирают глазами еду в руках матери. Один из малышей тихонько просит хот-дог, на что женщина извергает кучу проклятий, угроз и требований «не отвлекать, когда она занята».

Люди вокруг опускают головы, пялятся на часы, листают программки – что угодно, лишь бы избежать неудобной близости этой ужасной незнакомки.

– Эй, – зову я.

Раба порывов. Женщина перестает вопить и смотрит на меня так, будто я только что сюда трансгрессировала из ниоткуда.

– Вы ведь в курсе, что они нарисованные? – Я указываю на экран. – Я про мячи. Они вас не слышат. – Малышня тоже выпучивает глаза, их мордахи грязные, но милые. Я киваю на них и смотрю женщине прямо в глаза: – В отличие от ваших детей.

И вдруг очередь взрывается аплодисментами. Женщина начинает что-то говорить, но быстро умолкает и уходит прочь. Я с широкой улыбкой машу ей вслед. Не буду притворяться, что реакция людей мне не приятна, но… поведение незнакомки отвратительно нелепо, и именно поэтому меня не особо волнует толпа. Чистая математика диктует соотношение десять к одному в пользу сумасшедших.

Очередь продвигается. Опустив голову, плетусь за человеком передо мной.

«Дерьмо».

Надгортанник трепещет, опускается.

«Его обувь».

И прежде, чем я успеваю добежать до уборной или хотя бы отступить, меня выворачивает прямо парню на ноги.

– Какого черта? – недоумевает он, сначала тихо. Гневу такого масштаба нужно время, чтобы войти в полную силу. – О… боже! – Он поворачивается, сверкая глазами. – Какого черта?!

Я молча убегаю. По шумной дорожке. В ближайшую дамскую комнату. Рвота стекает по подбородку, оставляя за мной следы, точно белые камешки Гензеля. Подлетаю к раковине, и меня снова выворачивает.

«Мокасины».

Я зажмуриваюсь.

«Я хочу стать твоим другом, Мим».

Паршиво.

«А ты моим?»