Читать книгу - "Не ум.ru - Андрей Виноградов"

«…мебель?»

«Да нет, какая же это мебель?»

«Что тогда?»

«Пусть будут просто подоконниками. Эдакий самостоятельный элемент строения».

И при этом напрочь лишенный самостоятельности: нет окна – нет подоконника. Скучные, сами по себе, но несамостоятельные и очень на людей обидчивые. В моем доме – вне всяких сомнений. Чуть что, вспухают бесчисленными слои масляной краски, включая самый первый, древний, пятьдесят пятого года. Он особенно тонкий, потому что треть банок в деревню вывез сам бригадир, матери дом покрасил, еще треть маляры растащили, потому что Сталин уже умер и стало не страшно. Краска трескается, отслаивается льдинками. Вместе с ними тают наши маленькие, очень личные, никому кроме нас самих ничего не рассказывающие истории. Остаются еще, понятное дело, протоптанные до лунок ступени, насиженные батареи, но подоконникам они не чета. Слабо им конкурировать с подоконниками по части человековедения.

Еще подоконники губит солнце, но вот же странное дело, опасения им внушает совсем не его. Их тревожит, волнует, лишает сна луна, особенно полная, а с ней все то, чему она потакает: людские любови, тревоги, обиды, безумства. Если отбросить людское и деревянное, то чисто волки.

Никто из новых жильцов не свяжет со мной глубоко прорытое острием ножа имя и сомнительного достоинства эпитет. Старики тоже наверняка позабыли, как намеревались мне уши надрать за это художество. Странные право люди: будто это я сам о себе вырезал. Взрослые бывают иногда такими тупыми! Мне ли не знать. Для меня эти, ставшие с годами едва заметными, крашеные-перекрашеные царапины отчего-то важны. От того ли, что когда-то обо мне писали с восклицательным знаком? Уже месяц как собираюсь сфотографировать вырезанную надпись на телефон, да все руки не доходят. То пакетами заняты, то батарея в телефоне разряжена, света дважды в подъезде не было, а однажды на контражур нарвался. Кошка постылая опять же это место облюбовала, валяется. А ведь пора уже, чтобы не сказать – в последнем вагоне двери вот-вот сомкнутся, самое время увековечить историческую отметину в цифре. Не ровен час налетит злобным коршуном капитальный ремонт, намеченный лет пять тому назад и зависший во времени, но не растративший своего угрожающего потенциала. Как козырек над подъездом, но с заведомо большим числом жертв. Прямых и побочных.

Похоже, на сей раз с ремонт в самом деле начнется. Не просто пугают, все складывается как нельзя всамделишно. В подъезде под лестницей, напротив почтовых ящиков, чудом переживших испытание рекламными материалами и азартом местных огнепоклонников, высится настоящий бруствер из мешков с цементом. Сосед-дачник стонет, что негде спрятать хотя бы пару. И не на чем вывезти три-четыре, а лучше шесть. Погоду клянет. Снег у его гаража смерзся намертво. А ведь я предлагал ему устроить в пустующем гараже – «ласточку» на деньги сменяли – походную кухню. Как в «Трамвайной остановке». Самогонный аппаратик могли бы наладить. Весь дом знает, что есть у него такой. Со времен борьбы с алкоголизмом и пьянством на полке хранится. Как заслуженная боевая машина пылится на киностудии, ждет своего фильма. Я же с готовым сценарием! Бутербродики там разные… С колбасой, с сыром. С сыром и колбасой, ham and chees, то есть по-импортному, с обхождением. Бабский налет есть где пересидеть: гараж старорежимный, строили, когда сами чинились, «яма» в нем – в рост.

Все бы в пользу соседа сложилось: обзавелся бы потеплевший внутри гараж своим асфальтовым языком посреди ледовых колдобин, а хозяин гаража, в свою очередь, уважением тех, кому порой так невтерпёж, что и сотня метров до «Трамвайной остановки», как сто вёрст в буран. Я бы точно зауважал. Ну и мешки с цементом было б куда умыкнуть. Хоть дюжину.

Сосед было кинулся меня уговаривать сберечь «его» цемент до оттепели в моей прихожей. У него самого семеро в двух комнатах, не протолкнуться. Больше, божился, ни одного человека, ни вещь какую невозможно приткнуть. Чудеса обхождения демонстрировал, предложил пару мешков из «по-честному присвоенных» себе оставить. Но тогда, определил, стащить придется все восемь.

– Или втащить, раз вверх нести? – озадачивался.

В общем и целом, был человек несвойственно дружелюбен, а я – свинья, даже неловко. Нет, я – кремень! А в его глазах – сволочь законченная. Вот такой плюрализм мнений. Когда еще такое было возможно? Это я специально задался вопросом. Чтобы ненароком, вскользь не оскорбить чувства верующих в достижения нынешнего режима.

Ну да бог с ним, с соседом. И с режимом тоже. Кстати, по вороватости сосед ему не чета. Размахом существенно уступает. Ничтожен, можно сказать, в сравнении. К тому же весь в помыслах затормозился. Реализация хромает. Но это я виноват, но вины не чувствую. Чувствую, что вскоре добротные, деревянные подоконники заменят на прессованные опилки с пластмассовым шпоном поверху. Шпон, еще и ремонт доиграть не успеют, начнет отслаиваться, я буду раздражаться от такой неопрятности и скорее всего начну пользоваться лифтом. Чтобы не волновать себя лишний раз без надобности. Не беда, что придется на два этажа дыхание задерживать в до предела загаженной конуре. Тем более, что с моего этажа на первый он одним перегоном скатывается, не останавливается на втором. Второй – ущербный с точки зрения лифтов этаж.

«Ах ты!»

«О том же подумал?»

Что, если эта несправедливость и сводит моих нижних соседей с ума? Лифт у них не останавливается, вроде как чурается. А меня нет. А я, гад зажравшийся, манкирую.

– У вас дом с лифтом?

– Ну да.

– А на каком этаже проживаете?

– На втором.

– Так у вас же он не останавливается…

– Нам и не нужно!

Но кровь всё одно наполняется горечью и гонит всю эту горечь прямиком в сердце. Жуть!

56

Два этажа без воздуха я легко выдержу, вон каким чемпионом только что в Жёлтом море выступил. А «привет!» по-корейски будет «аннён!».

«Надо проверить. Странно, откуда мне это известно?»

Я ни разу не кореист, и упоминания об идеях чучхе вызывают во мне странный отклик: чуть что почувствуешь – сваливай. Только это. Видимо, все дело в таинственном слоге «чу». Ни губернатор провинции Хуань, ни американский физик, ни даже малайзийский дизайнер обуви тут ни при чем. «Чу»р их.

Надо бы в самом деле изыскать время и провериться у людей знающих. У докторов тоже надо бы. Но для них нужны средства, одного времени мало. В последнее время нет-нет да и откликнется в моей голове тревожным «тук-тук, тук-тук» давнишнее нерадостное воспоминание. Стучит как раз вокруг того места, где однажды несчастно был удалён неокрепший и неоткрывшийся третий глаз. Словно простукивают череп изнутри, ищут, где кость послабее, тоньше. Пока меня это не сильно нервирует, однако же всего месяц назад я ничего подобного внутри себя не слышал, теперь же…

«Вот опять».

Постукивает – как электронный будильник переносит со старого места на новое секундную стрелку. Неужели и Там, в самой высокой вышине живая механика поддалась натиску батареек, отступила?