Читать книгу - "Счастье? - Арсений Никитин"

– Ой, внучек, что ж это с тобой сделали?

Я слегка напрягся – бабушка эта совсем не выглядела полоумной старухой, а скорее напоминала кинематографический сказочный персонаж. И к тому же искренняя тревога в ее глазах заставила меня задержаться. Подумав, что у меня на лбу остались следы удара о руль, я махнул рукой и смущенно пробормотал:

– Да ерунда! Немного ударился! – Я потер лоб.

Но бабуля, покачав головой, что-то забормотала себе под нос и, крепко взяв меня за руку, то и дело оглядываясь на церковь, начала креститься:

– А теперь, внучек, пойдем, свечку тебе поставить надо.

Совершенно не понимая, что происходит, но руководствуясь каким-то чутьем, подсказывающим, что старушку стоит послушаться, я отправился следом за ней и поставил свечку у указанной ею иконы. Выйдя из церкви, в порыве благодарности я было попытался сунуть бабушке сторублевку, но она сердито отмахнулась:

– Вон, поди лучше нищим подай!

Я не глядя сунул купюру первому в ряду нищему и с облегчением продолжил свой путь, слыша, как она бормочет мне вслед: «Дай Бог тебе счастья, дай тебе Бог!»

Это пожелание милой бабули отчего-то наполнило меня наивно-яркой детской надеждой. Помню, как всю школу я пребывал в уверенности, что, закончив ее, окажусь в совершенно счастливом, ярком мире. Я всегда ждал от жизни чуда, и порой мои желания сбывались, но чудеса получались какими-то недоделанными. То на день рождения вместо прекрасной электрической железной дороги я получал в общем-то тоже прекрасную заводную машину, то вместо первой красавицы класса (отказавшей мне в грубой форме) я отправлялся в кино со второй красавицей, то на экзамене я вытягивал единственный недоученный билет, что становилось причиной четверки, или вместо повышения зарплаты получал приятную, но разовую премию.

Следующим событием, претендовавшим на статус переломного, стала случайная встреча в метро почти сразу после встречи с румяной старушкой. К слову, я очень люблю кататься на метро (об этом чуть позже). Оказавшись под землей, я почти тут же наткнулся на своего университетского друга, с которым не виделся лет, наверное, семь – сначала он уезжал учиться в Англию, потом работал где-то за границей, затем вернулся, после чего снова уезжал, и так далее. Он оказался в метро по похожей причине – чинил своего железного коня. Мы тут же договорились встретиться вечерком, поболтать о том о сем.

Как ни странно, встреча эта состоялась: жена с Кирюшей были на даче, а на работе вдруг установился подозрительный штиль. Сама наша встреча с Костей, как звали моего друга, ничего особенного из себя не представляла – обычные посиделки некогда плотно общавшихся друзей, вечер ответов на ничего не значащие вопросы «Ну и как ты там?» и следующие затем тоскливо-подробные рассказы о том, как же дела обстоят на самом деле. Со стороны такие встречи часто выглядят отчаянным соревнованием, в котором каждый смутно надеется, что хорошо дела идут только у него самого. К счастью, с Костей было по-другому: искренности ему никогда было не занимать.

После третьего пива – время было около десяти – Костя, изобразив на лице извиняющееся выражение, спросил:

– Я сделаю один короткий звонок?

Я пожал плечами:

– Конечно звони.

Костя достал трубку и отработанным движением в одно касание набрал номер. После чего принялся нежно и ласково, почти сюсюкая, с кем-то разговаривать, через каждое слово повторяя то «котенок», то «sweetie»[6], то «малыш». Звучало это совсем не слащаво и абсолютно искренне. Мне, во всяком случае, так показалось.

– Жена? – спросил я участливо.

Костя кивнул, улыбнувшись с нескрываемой нежностью.

– Недавно женился? – понимающе спросил я, вспоминая те то ли три, то ли пять месяцев относительно благополучного сосуществования с женой.

И вот тут-то и произошло то самое необычное.

– Ты что? – удивленно ответил он. – Сразу после окончания, ты Дашу, что ли, не помнишь?

Я, конечно, прекрасно помнил и Дашу, и их свадьбу, на которой я, сидя за столом рядом с дядей невесты, единственный раз в жизни смешал портвейн с водкой и после целого дня последовавших мучений дал клятву больше никогда не пить крепленое вино. Но как после стольких лет он продолжает называть ее вот такими именами? И где-то в неизвестных глубинах организма возникло то неприятное ощущение тоски вперемешку с завистью, покрытое липким налетом разочарования, обычно появляющееся, когда понимаешь, что в этой жизни что-то прошло мимо.

«А может, я просто давно не делал Ане ничего хорошего? – закопошились в голове мысли. – Может, стоит попробовать как-то все наладить, привести обратно в чувство, ведь бывает же у кого-то… живут почти двенадцать лет и счастливы?»

Почти сразу после звонка Костя заторопился домой, а прощаясь, сунул мне визитку:

– Если в «четверке» надоело лямку тянуть, позвони сюда, они мне уже раз десять предложения разные высылали. Другим человеком себя почувствуешь!

Я снисходительно хмыкнул и скорее из вежливости сунул визитку в карман. В тот момент времени душевное состояние относительно работы меня абсолютно устраивало. Пауку в банке с другими пауками тоже бывает комфортно. Беспокоило меня совсем другое, и, вернувшись домой, я прямо с порога начал действовать.

– Ну, привет, Пипка, – сказал я как можно более ласково, приобняв Аню. Это было самое забавное прозвище, которым я ее когда-то называл.

– Ты что, напился так? – спросила она, сурово нахмурившись, и, уткнувшись острыми кулачками мне в грудь, со всей силы меня отпихнула: – Фу, как от тебя воняет!

Как я сейчас понимаю, именно это и стало первой снежинкой, вокруг которой и стал накручиваться тот снежный ком, выросший затем до размеров небоскреба Empire State Building.

Хотя до этого я много раз слышал от Ани подобные слова, это был тот самый первый раз, когда они меня реально задели. В этот момент мне пришла в голову еще одна интересная мысль, которую, пока не объявили посадку, я не мог не увековечить в своем блоге:

ne_romantick

Неведение иногда бывает успокоительным – не зная, как что-то должно выглядеть, мы не обращаем внимания на то, что у нас есть. Так, например, если не знаешь, что в природе существует шоколад, и слаще репы ничего не пробовал, то шоколада и не хочется. Но стоит лишь шоколад этот хоть разок попробовать, а более того, увидеть, что некто каждый день имеет к шоколаду прямой доступ, как немедленно отсутствие у тебя этого продукта на постоянной основе начинает казаться невыносимой пыткой.

Снежинки стали налипать друг на друга в обвальной геометрической прогрессии именно тогда, когда я, отчаявшись от беспробудной работы, внезапно вспомнил про Костину визитку и через месяц вошел в новый офис. Тогда я надеялся, что это положит начало новой жизни. Надежда эта оправдалась, правда, совершенно не так, как я себе представлял, прокатив меня по таким эмоциональным американским горкам, что тошнота не отпускала до сих пор. Всего-то год пролетел с того момента, как я осознал, что же на самом деле со мной происходит, и, поняв это, совершенно отчаялся найти не то что счастье, а просто мгновение спокойствия ума. А вот теперь это самое счастье своим сиянием расцвечивает каждое мгновение такой унылой до недавней поры реальности.