Читать книгу - "Употреблено - Дэвид Кроненберг"

– Говорят, да, – откликнулся Натан.

– Итак, вы писали, что были медицинским журналистом, которого “неудержимый поток мультимедийных технологий” заставил сделаться заодно фотографом, оператором и звукорежиссером, поэтому вам сейчас, вероятно, тяжеловато. Я подскажу.

Наоми тоже, не сговариваясь с Натаном, купила диктофон – модель ML, теперь уже снятую с производства (новость эта однажды ее убьет), – в амстердамском аэропорту Схипхол. Они стали завсегдатаями магазинов электроники в аэропортах, правда, чаще бывали там порознь.

Дошло до того, что среди коробочек со штепсельными адаптерами и картами памяти Наоми и Натан буквально могли различить следы присутствия друг друга. Они обсуждали наборы запасных линз и фотоаппараты-мыльницы в Ферихеде, Схипхоле, Да Винчи. Отправляли друг другу списки покупок в электронных письмах и эсэмэсках, сообщая о самых низких ценах и скидках.

– Я бы снял очки, доктор Мольнар, ей-богу. Они явно не предназначены для фотографов.

– Для вас просто Золтан, Натан. Конечно, снимите. Этот здоровенный фотоаппарат защитит ваши глаза, если что.

Доктор Мольнар рассмеялся – желчный, нехороший смех, подумал Натан, – и унесся вихрем к противоположному краю операционного стола мимо вереницы открытых окон, в которые проникали приглушенное жужжание городского улья и брызги утреннего света, живописно ложившиеся на грязный щербатый кафель.

Натан сделал несколько снимков кружащего у стола Мольнара, который, судя по его телодвижениям, позировал с удовольствием.

– Открытые окна в операционной – это необычно, – не удержался от замечания Натан.

– С коммуникациями в больнице беда, знаете ли, кондиционеры не работают. Слава богу, окна есть. Здание очень старое.

Наконец доктор занял свое место у стола – два ассистента расположились по бокам – и взмахнул над ним руками, будто призывая духов.

– Но оборудование, как видите, превосходное. Первоклассное, ультрасовременное.

Натан послушно принялся тщательнейшим образом фотографировать оборудование и постепенно дошел до головы пациентки, которую скрывала, отделяя от тела, рамка, завешенная куском медицинской ткани, тоже светло-голубой. Автономная голова казалась погруженной скорее в дремоту, чем в анестезиологический сон, и была очень красивой. Короткие темные волосы, славянские скулы, большой рот, изящно заостренный подбородок с ямочкой. Натан ее чуть не сфотографировал.

– Вы, вижу, не меняете объективы. У последнего фотокорреспондента, что тут снимал, был целый патронташ объективов. То один прикрутит, то другой – кино…

– Вы весьма наблюдательны, – заметил Натан. Комплименты доктору Мольнару, очевидно, не надоедали, а Натану доставляло извращенное удовольствие находить способы неявно ему польстить. – Иногда я ношу с собой второй фотоаппарат с макро. Но вообще современные объективы с зумом в основном качественнее старых с постоянным фокусом. Изучали фотографию?

Доктор Мольнар улыбнулся под маской.

– Я совладелец ресторанчика при гостинице в Пеште. Непременно заходите. Будете моим особым гостем. Так там все стены увешаны моими фотографиями обнаженной натуры. Но такие штуковины, – зажимом причудливой формы доктор указал на “Никон”, – я не использую. Я поклонник аналоговой техники. Пленка среднего формата, и больше мне ничего не нужно. Фотоаппарат медленный, громоздкий, неуклюжий, но на фото изумительна каждая деталь. Ее можно лизнуть. Можно попробовать на вкус.

Маска доктора оттопырилась – совершая движения языком, он демонстрировал свой подход к фотографии. В первых беседах с Натаном Мольнар уже заявлял, что первоначально хирургия привлекла его именно как тактильная сфера; соображениями тактильности он руководствовался во всем. И не упускал случая напомнить Натану об этом.

Затем, не меняя тона, плавно – плавность эта показалась Натану исключительным умением венгров – доктор Мольнар перешел к другой теме и спросил:

– Вы знакомы с нашей пациенткой, Натан? Она из Словении. Une belle Slave[4].

Мольнар глянул за рамку и весело, с обезоруживающей словоохотливостью обратился к отделенной голове:

– Дуня, познакомься, это Натан. Ты дала письменное согласие на его присутствие, и вот он здесь, с нами. Поздоровайся же с ним.

Сначала Натан подумал, любезный доктор шутит; Мольнар всячески подчеркивал, что его подход к хирургии не лишен известной доли легкомыслия, и болтать со спящим под наркозом пациентом было, без сомнения, в духе Мольнара. Однако, к удивлению Натана, веки Дуни неуверенно задрожали, она пошевелила языком и губами, словно хотела пить, и сделала короткий быстрый вдох – почти зевнула.

– Проснулась, – сказал Мольнар. – Прелесть моя. Здравствуй, милая.

Между пациенткой и доктором пробежало что-то глубоко интимное, какая-то волна, и Натан деликатно отступил назад. Ноги в бахилах скользили по полу. Неужели у этих двоих была связь? Вряд ли все можно списать на своеобразный стиль общения с больными, принятый в Венгрии. Обтянутыми латексом кончиками пальцев Мольнар коснулся своего скрытого маской рта и приложил стерильный поцелуй к Дуниным губам. Она хихикнула, затем коротко отключилась и снова пришла в себя.

– Поговори с Натаном, – предложил Дуне Мольнар и, кивнув, отошел: ему было чем заняться.

Дуня с трудом сфокусировала взгляд на Натане – механически, словно наводила объектив на резкость. А потом сказала:

– Да-да, сфотографируйте меня в таком виде. Это жестоко, но я так хочу. Золтан гадкий. Гадкий доктор. Приехал побеседовать со мной, остался, и мы долго были вдвоем у меня дома, в моем родном городе…

Снова полупьяный смешок.

– …где-то в Словении. Не помню, как он называется.

– Любляна, – подсказал Мольнар. Вместе с ассистентами он стоял в изножье операционного стола и раскладывал инструменты.

– Благодарю, гадкий доктор. Это, знаете ли, ваша вина, что я ничего не помню. Вам только бы меня одурманить.

Натан принялся фотографировать Дунино лицо. Она повернулась к объективу, как подсолнух к солнцу. Натан, человек щепетильный, решил в поездках не снимать видео, слишком много хлопот: носители, периферия, прочие технические премудрости, и сейчас пожалел об этом. Если бы, конечно, он мог позволить себе новый D4, который и видео прилично пишет… Но угнаться за технологическим прогрессом, неудержимым, как вулканическая лава, Натан не мог при всем отчаянном желании. А Наоми вовсе не была такой разборчивой. Такой недоверчивой. Она уже купила в Хитроу новую видеокамеру неизвестного китайского производителя с высоким разрешением, скачала какой-то мутный, азиатских разработчиков видеоредактор для тяжелых видеофайлов. Она бы и на свой коммуникатор записала Мольнара и его шутливый треп, пусть даже картинка – сплошное зерно. Ну ладно, ничего не поделаешь. В конце концов, есть диктофон со стереомикрофоном, а если прижмет, можно воспользоваться микрофоном для фотоаппарата и после добавить к каждому снимку звуковой файл.