Читать книгу - "В футбольном зазеркалье - Николай Кузьмин"

Скачков не поднимал горевшего лица, сжимал и разжимал пальцы.

Первым не вынес тишины Федор Сухов.

– Игра, – сказал он, ни на кого не глядя, и завозился в кресле.

На него с досадой посмотрел Арефьич: дескать, молчал бы лучше, не вылезал! Врач команды, вежливый и ровный в обращении со всеми, Дворкин немедленно направился в прихожую, где на столике в углу, в окружении тесно составленных чашек бесцельно остывали два больших горячих чайника. Он словно предчувствовал назревавший скандал.

– Игра, говоришь? – Иван Степанович остро глянул издали. – Это хулиганство, а не игра. Если бы кто-нибудь позволил себе такое на улице, его отвели бы в милицию и отдали под суд. И судили бы! И дали срок. Да, Сухов, срок! – Он возбужденно прошелся по тесному пространству между кресел, отбрасывая ногами валявшиеся где попало сумки, бутсы и футболки. – А на поле, видите ли, все прощается. Игра! Футбол не балет! Плохой это футбол, Комов! – Иван Степанович остановился над самой головой сидевшего защитника. – Плохой! Слышите? И – грязный. Учитесь играть, Комов!

От висков и вниз к щекам лицо его стало бледнеть. В раздевалке прекратилось всяческое шевеление. Все знали, что тренер зол на Комова еще по югу, где команда проводила сбор, готовясь к новому сезону.

Врач Дворкин, неслышно разливавший чай, выглянул из прихожей и затих, поставил чайник на место. Какой теперь чай! Он позавидовал администратору команды, который на цыпочках исчез из раздевалки и бережно притворил за собою дверь.

Скандал в команде назревал давно, по-существу с самого первого дня, едва новый тренер приступил к своим обязанностям. А обязанности, как он увидел сразу же, были нелегкие.

Прошлогодний сезон для «Локомотива» закончился позорно. Началось со статьи «За надежным щитом», опубликованной в областной газете. Автор ее, Брагин, регулярно выступающий по вопросам спорта, вывернул, что называется, изнанку команды, показал подлинную атмосферу, в которой много лет жил «Локомотив». Дело в том, что в «Локомотиве» издавна существовала практика «чистилищ» – так назывались узкие собрания именитых опекунов-болельщиков. На этих собраниях давались установки на игру, определялся состав, решалось, кого отчислить из команды, а кого пригласить. Из игроков туда допускались ветераны, к ним, кроме капитана Скачкова, относились Маркин, Сухов и приглашенный четыре года назад из Киева Комов. Участие в «чистилищах», близкие отношения с начальством как бы приподнимали их над командой, давали им право жить наособицу, по вольному режиму, власть тренера на них не распространялась. Больше того, в «Локомотиве» тренеры сами попадали в полную зависимость от них, поскольку на стороне ветеранов, любимчиков публики и начальства было не только руководство спортивного клуба, но и сам начальник дороги Рытвин, многолетний покровитель футболистов основного состава. В «Локомотиве» негласно существовало два закона: один – для избранных, другой – для всех остальных.

Появление статьи произвело в городе и области впечатление разорвавшейся бомбы. «Против своих играет!» – бушевали разгневанные покровители команды и многие болельщики. И только единицы понимали, какие соображения руководили журналистом. Речь шла о застарелой болезни, лечить которую следовало давным-давно. Брагин приводил убийственные факты. Некоторые игроки числились на работе в нескольких местах. Председатель спортобщества «Локомотив» Ронькин считался «дядькой при команде», доставал для игроков дефицитные вещи, на казенный счет ездил с командой на сборы и на матчи, несколько раз выезжал за рубеж, – якобы, за опытом.

На первых порах выступление газеты осталось без последствий…

Как-то Комов, увидев Брагина в туннеле под трибуной, схватил его за галстук и замахнулся растопыренной пятерней: «У-у, допишешься ты у меня!» Его оттащили, команда ушла на поле, журналиста успокоили. Рытвин, когда ему сказали об этом происшествии, чуть усмехнулся и изрек: «Сам виноват». Но вот, заканчивая сезон, «Локомотив» встретился на Урале с командой, которой грозил переход в низшую лигу. Уральцам нужны были не только два очка, но и крупный счет, как минимум 9:0 (для соотношения мячей). И «Локомотив», для которого последняя встреча не имела большого значения, проиграл именно с таким счетом. Это была не игра, а цирк, трибуны негодовали. В федерацию футбола поступил протест, в редакции газет посыпались возмущенные письма.

Спасать своих от неприятностей бросился сам Рытвин. Отделались тем, что принесли в жертву тренера и капитана команды. (Требовалось принять какие-то меры, и их приняли).

Инициатива сговора о результате матча на Урале исходила от тренера соперников. Он с глазу на глаз встретился с наставником «Локомотива» и предложил «сделать игру, как надо». Тот согласился и посвятил в свой план ветеранов команды. Сухов с Комовым не возражали, но Скачков заявил:

– Без меня. Я в этом не участвую.

– И без меня! – поддержал его Маркин. Вмешался Комов.

– Братцы, да какая вам разница? Ну, выиграем мы эту игрушку. Ну, займем не двенадцатое, а одиннадцатое место. Толку-то? Все равно медалей не дадут. А эти нам на карман прилично кинут.

Стали спорить, завелись. Разговор прекратил тренер.

– Хорошо, обойдемся без вас. Но дома поговорим!

Тогда Скачкову и в голову не приходило, что дома, на «чистилище», они с Маркиным окажутся чуть ли не основными виновниками прогремевшего на всю страну скандала.

Ощущение у обоих было такое, будто их наотмашь хлестнули по лицу. Надо же – с больной головы на здоровую!

В конце концов козлами отпущения были сделаны тренер и капитан команды. (Маркина пока не тронули – в воротах образовалась бы пустота; но его строптивость запомнили).

Новый тренер «Локомотива» Иван Степанович Каретников в свое время был величиной в футбольном мире, его имя знал каждый заворотный пацан, бегающий на тренировках мастеров за улетавшими с поля мячами. В любой дворовой команде у мальчишек обязательно имелся свой игрок, носивший кличку знаменитого форварда. Так было и в детские годы Скачкова, – он помнил это хорошо.

Наивысшим взлетом Каретникова была историческая поездка московского «Динамо» в Англию в первый послевоенный год. Команда страны, только что выигравшей величайшую из войн, разгромила лучших профессионалов родины футбола. Потом была первая для советских спортсменов Олимпиада в Хельсинки. Они добились сенсационной ничьей с югославами (5:5). Но там Каретников уже закатывался и скоро, после тяжелой травмы, оставил поле и перешел на тренерскую работу.

Он принял «Локомотив» на исходе зимы, когда в других командах после заграничных выступлений, после каникул и отпусков завершалась подготовка к наступающему сезону.

«Локомотив» всегда считался командой традиционно средней. В лучшую свою пору, несколько лет назад, она заняла восьмое место в первенстве страны. В прошлом году, после проигрыша на Урале, коллектив оказался на тринадцатом месте, но, как бы в компенсацию за неудачу в первенстве, завоевал право играть в финале Кубка международного Союза железнодорожников. Кубок этот разыгрывался регулярно каждые два года, однако пробиться в финал не удавалось еще ни одной советской команде.