Читать книгу - "Путь хунвейбина - Дмитрий Жвания"

А теперь о том, как я попал в этот прекрасный Париж. В 8 классе я заинтересовался анархизмом. В учебнике истории я прочел, что Бакунин призывал студентов идти в народ, чтобы поднять крестьян на бунт, и возлагал надежды на люмпен-пролетариат. Это мало что объясняло, но зато мне очень понравилась внешность Бакунина (его портрет приводился в учебнике): умное лицо с горящими глазами, длинные кудрявые волосы, бородища… Настоящий революционер! Не то что степенный, похожий на профессора, пропагандист Петр Лаврович Лавров или прилизанный конспиратор Ткачев. Я не был примерным учеником. Учителя часто ругали меня: «Как ты смеешь нарушать школьные правила?! Ты что, анархист?!». Анархист? «Цыпленок жаренный! Цыпленок пареный!». Бакунин… «Здорово! Я - анархист!».

Помню, на меня большое впечатление произвели две советские кинокартины: «Хождение по мукам» и фильм об организации ЧК, назывался он, кажется, «20 декабря», Дзержинского в этом фильме играет актер Казаков. В них анархисты показаны не шалопаями, как, скажем, в «Свадьбе в Малиновке» или в фильме о Максиме, а революционерами, которые воевали с белыми, но не были согласны с большевиками. В «Хождении по мукам» Махно бьет Деникина, а в «20 декабря» анархисты-матросы помогают чекистам подавить контрреволюционный мятеж. От киношных образов анархистов веяло какой-то не казенной революционностью, не затиснутой в стены музеев и мемориальных квартир. Выходит, что альтернативой большевикам были не только белые, но и анархисты – к этой мысли я пришел благодаря фильмам «Хождение по мукам» и «20 декабря».

В конце 8 класса, в предэкзаменационные дни, вместо того чтобы зубрить «билеты» я читал первый том Истории КПСС под редакцией Поспелова, где рассказывалось о предтечах партии большевиков, о народническом анархизме. Незадолго до этого я вступил в комсомол, на моей синей школьной крутке висел красный значок с золотым ленинским профилем. «Вот если бы сохранилась какая-нибудь организация анархистов, я бы вступил в анархосомол, и висел бы у меня на куртке черный значок с барельефом Бакунина!» - мечтал я. Затем я учился в морском училище и, надевая матросский бушлат, я представлял себя анархистом - героем «20 декабря».

Мой папа часто работал в читальных залах Публичной библиотеки и библиотеки Академии наук. Я просил его: «Сделай, пожалуйста, выписки из книг Бакунина». Папа молча кивал головой в знак согласия, но выписки не делал.

Перейдя на второй курс мореходки, я захотел куда-нибудь вступить. Не в комсомол, конечно, а в какое-нибудь неформальное объединение. В ВЛКСМ я успел уже разочароваться. В училище меня назначили (!) комсоргом группы, а потом ввели в комитет комсомола на должность заместителя председателя комитета по организационной работе. Я честно занимался комсомольской работой, проводил политинформации, а когда вдобавок на 3 курсе меня еще назначили командиром отряда «Дзержинец», я руководил охраной училища и массовых мероприятий, и мне частенько приходилось воевать с гопниками Ульянки – обитателями городской окраины, где находится училище. Правда, вскоре я поругался с нашим комсомольским вожаком, и меня исключили из комитета, просто вычеркнули мою фамилию из списка его активистов и все. Так что о комсомольском бюрократизме я узнал не понаслышке.

Летом 1983 года я познакомился с парнем на три года старше меня, студентом-медиком Андреем Самусовым. Он был футбольным фанатом, болельщиком «Зенита». «Фанаты – это самая анархическая тусовка», - сказал он мне как-то. Я подумал и решил стать фанатом. Правда, вскоре, чтобы быть не таким, как все, я стал болеть не за «Зенит», а за хоккейный питерский СКА. Сыграла свою роль и эстетика. Красное знамя с синим клином, на котором алеет пятиконечная звезда с серпом и молотом, хоккеисты в свитерах со звездами. Если бы вместо звезды была двуглавая курица, я бы не стал болеть за СКА, это точно. В юности, да и в любом возрасте, информация воспринимается на уровне символов, знаков. Символика армейского клуба отсылала нас в легендарные времена Фрунзе, Ворошилова, Буденного (о роли Троцкого в создании Красной армии я тогда не знал). И мы, поддерживая СКА, распевали на трибунах: «От тайги до Британских морей Красная армия всех сильней!» А после победного выездного матча в Риге мы устроили демонстрацию, размахивая знаменами, крича «Красная армия всех сильней!», а потом на вокзале избили местных нацистов в кепках а-ля Вермахт.