Читать книгу - "Призрак былой любви - Джудит Леннокс"

Домработница повела меня через комнаты и коридоры. На стенах висели картины, рисунки и фотографии — все портреты детей. Очевидно, это были дети, судьбы которых устраивала дама Тильда Франклин. Малыши и подростки, девочки с бантиками в волосах, мальчики в мешковатых вельветовых штанишках и сморщенных гольфах. Блеклые детские каракули, неумело выполненные вышивки крестиком, нечеткий снимок мальчика с челкой по моде 1950-х годов, стоящего рядом со сверкающим мотороллером. Позолоченные рамки для фотографий озаряли темный интерьер помещений, отделанных панелями из мореного дуба.

Мы остановились перед одной из комнат в глубине дома. Домработница постучала в дверь:

— Тильда, пришла мисс Беннетт.

В зимнем саду стояла старенькая уютная мебель, стены увивали ползучие растения — хойя, свинчатка, бугенвиллия. В углу комнаты я увидела женщину с секатором в руках. Она повернулась ко мне:

— Мисс Беннетт? Спасибо, что приехали. Простите, что назначила столь ранний час, но у меня появилась ужасная привычка засыпать после обеда.

— Миссис… — Тут я вспомнила про ее высокий титул. — То есть дама Матильда… — смущенно поправилась я.

Она положила секатор.

— Зовите меня Тильдой, прошу вас. При обращении «дама» мне сразу вспоминаются рождественские представления.[6]А Матильдой меня сроду никто не называл. Как-то слишком уж чопорно звучит, вы не находите?

Она улыбнулась. Красота не умирает. Тильде Франклин теперь уже стукнуло восемьдесят, но она по-прежнему была прекрасна. Изящный контур широких скул, прямой тонкий нос, глубоко посаженные светлые глаза, полупрозрачные веки, испещренные голубыми венками, удлиненное лицо с точеными чертами. Несмотря на солидный возраст, спину она держала прямо. Рядом с Тильдой я чувствовала себя неказистой, неряшливой, безобразной. На ней были юбка из мягкого твида, кашемировый кардиган, жемчуга; на мне — длинная черная юбка и замшевый пиджак, имевший мятый вид, что, как я всегда считала, придавало его обладательнице некую сексуальную привлекательность. Зря я не надела свой единственный приличный костюм.

Я попросила, чтобы ко мне обращались по имени, и мы обменялись рукопожатием. Пальцы у нее были хрупкие, рука похожа на птичью лапку. Казалось, стоит сдавить ее чуть сильнее, и она рассыплется в прах.

— Надеюсь, вы не откажетесь выпить со мной кофе, Ребекка? Дорога была длинная. Но я так рада, что вы приехали.

Она стала рассказывать о растениях в зимнем саду. Домработница принесла поднос с кофе и домашним печеньем.

— Хойя уже цветет. У нее восхитительный запах, хотя благоухает она только ночью. Никогда не понимала, почему растение в одно время суток пахнет, а в другое нет. Патрик, мой внук, однажды пытался мне это объяснить. Я так рада, что вы согласились поговорить со мной, Ребекка, — добавила она. — Знаете, почему я выбрала вас в свои биографы?

— Наверно, вы читали мою книгу, — осторожно предположила я.

Тильда покачала головой.

— Боюсь, теперь я мало что читаю. Зрение совсем никуда… такая досада. А вот телевизор смотрю. Недавно показывали ваш документальный фильм…

Ее дом, внешность, даже кофейные чашки — все говорило о том, что эта женщина из другой эпохи. Трудно было представить, чтобы Тильда сидела развалившись на диване и щелкала пультом, переключая каналы.

— Вы смотрели «Не от мира сего»?

Она кивнула.

— Да. А через несколько дней я была в «Блэкуэллсе»,[7]покупала подарок для внучки, и увидела ваше имя на книжной обложке. Провидение, вы не находите? — Она помолчала. — Ваша передача очень… очень трогательная.

Я пришла в ужас, заметив в ее глазах слезы.

— Очень трогательная и очень интеллигентная. Без лишних сантиментов. Без ненужной сенсационности. Вы отошли в сторону, предлагая бедным женщинам самим рассказывать свои истории. Я в восхищении. Это значит, что вы мудры, не стремитесь лезть на первый план. И обладаете чувством справедливости. А я верю в справедливость, Ребекка. — Выражение ее лица изменилось, светлые глаза потемнели. — Люди забыли про тех женщин, забыли, какой властью обладают мужчины вроде Эдварда де Пейвли. Никому нельзя давать такую власть.

— А кто… это… Эдвард де Пейвли?

— Эдвард де Пейвли — мой отец. Мама была служанкой в его доме, и он ее изнасиловал. Когда выяснилось, что она беременна, он отослал ее в работный дом, а оттуда она попала в психиатрическую лечебницу в Питерборо.

Я сознавала, что мне не совсем удалось скрыть свое удивление. Глядя на Тильду Франклин теперь, я с трудом верила, что такая горделивая элегантная женщина имеет столь бесславное происхождение.

— Все считают, что у меня интересная судьба, — добавила Тильда. — Правда, я всегда свято оберегала от посторонних свою личную жизнь. Но когда я смотрела вашу передачу, мне вдруг подумалось, что это может быть истолковано как трусость, а не отсутствие тщеславия. И я решила: расскажу о себе, чтобы все узнали историю моей матери. — Тильда отставила чашку с блюдцем. — И мне бы очень хотелось, Ребекка, чтобы вы написали мою биографию. Разумеется, я не жду ответа сию минуту. Но обещайте, что вы подумаете о моем предложении, хорошо?

Я пробормотала что-то уклончивое. Не сумела заставить себя признаться ей, что теперь я неспособна писать. Что Тоби отнял у меня не только самоуважение, но и способность к творчеству.

Она, по-видимому, приняла мое молчание за согласие.

— Вы не против, если я еще немного вам расскажу? И семья моей матери — Гринлис, — и де Пейвли жили в Саутэме. Это в Болотном крае, в Кембриджшире. В ту пору селения в том районе были глухие, городки, как деревни, маленькие. Мама дальше Или нигде и не бывала, да и туда ездила лишь от случая к случаю. В таком месте богатый землевладелец имеет большое влияние. — Тильда прищурилась. — Семья мамы жила и трудилась в Саутэме на протяжении многих поколений. Бабушка умерла в молодом возрасте, дед — отец мамы — работал на семью де Пейвли. У них было двое детей: Сара — старшая, Дебора — младшая. Домик, в котором они жили, был собственностью де Пейвли, и право на аренду они имели до тех пор, пока дед работал на хозяев. Поэтому, когда он скончался в двенадцатом году, сестры сразу потеряли и отца, и жилье. Дебора — ей тогда было шестнадцать — пошла в услужение к семье де Пейвли, а Сара уехала искать счастья в другие края.

Тильда умолкла. Посмотрев в окно, я увидела, что сквозь туман проглянуло солнце. Его лучи падали на люстру, свисавшую с потолка, и, преломляясь от хрустальных граней, разноцветными бликами — голубыми, оранжевыми, лиловыми — плясали на стенах.