Читать книгу - "Карамело - Сандра Сиснерос"

Тетушка Нинфа родом из Италии и привыкла к прекрасным вещам. Дядюшка Малыш познакомился с ней в прачечной самообслуживания на Тейлор-стрит и влюбился в ее голос, чувственный и печальный, словно тромбон в дымном кафе.

– Моя семья не хотела, чтобы я выходила замуж за Малыша, потому что он не итальянец, но я все равно за него вышла… может потому, что они были против.

Скучает ли она по Италии?

– Не знаю, солнышко, я никогда там не была.

Все в доме тетушки белое или золотое и похоже на свадебный торт, на Марию-Антуанетту. Диван со множеством декоративных пуговиц. Глубокие парчовые кресла с рельефными спинками и бахромой внизу. Скамеечки для ног, будто кексы. Их смастерил Дядюшка Малыш. Он же сшил и чехлы для кресел. Шторы и узорчатые карнизы – тоже его работа. Над обеденным столом фарфоровая люстра с фарфоровыми розочками и виноградными лозами, как-то летом привезенная из Гвадалахары. Обеденный стол у них не обычный, а представляет собой толстую стеклянную пластину в металлической раме с прихотливыми белыми металлическими розетками, обвивающими ножки. В каждой комнате по несколько пепельниц, даже на кухне и в ванной – руки белой женщины, сложенные ковшиком; хрустальная корзиночка; лежащая на спине развратная женщина – ее ноги взметнулись вверх, и она двигает ими вверх-вниз, и веер у нее в руке колышется. Здесь есть большие зеркала в тяжелых золоченых рамах. Лампы с гигантскими шелковыми абажурами, все еще в целлофане, словно в корсетах. Ковер цвета шампанского в гостиной. Зеркала, стекло и статуэтки. Вещи, которые очень непросто содержать в чистоте.

Вот почему, перед тем как нанести им визит, нужно удостовериться, что на тебе хорошие носки. И помыть ноги – ботинки придется снять и оставить в прихожей. Все передвигаются по квартире в носках, за исключением абрикосового пуделя с глазами цвета ржавчины.

В квартире Тетушки Нинфы так чисто, что мы не любим бывать там. «Ничего не трогай. Смотри не бегай, а не то что-нибудь разобьешь. Когда будешь включать свет в ванной, не заляпай зеркало. Радость моя, этот стул не для того, чтобы на нем сидеть. Солнышко, никогда не садись на тетушкину кровать, а не то у нее может случиться приступ астмы. Перед тем как уйдешь, обязательно положи все подушки на место, чтобы все было точно так, как до твоего прихода. Малышка, хочешь конфет?» Нет, спасибо, хотя дома мы бы слопали их все до последней крошки.

Наш дом обставлен позаимствованной мебелью, разрозненными вещами работы Файфа или времен королевы Анны, набитыми конским волосом викторианскими козетками, кожаными креслами с «плечами», как у Аль Капоне. Все, что оставлено, забыто или хранится на складе мастерской, стоит у нас дома в ожидании, когда поменяют обивку и вернут владельцам. Способны ли Папины клиенты вообразить, что на их любимой мебели, потягивая из пакетиков шоколадное молоко, сидим мы и смотрим комедийные фильмы с «Тремя балбесами»? Как-то Папа обнаружил в изгибах одного из диванов настоящую жемчужину, серебристо-голубую, которую вставил в булавку для галстука, потому что она подходила по цвету к его любимому костюму. И мы стали искать между подушками спрятанные там сокровища получше, чем Папина голубая жемчужина, но обнаружили лишь кожаную пуговицу, монету в два пенса, канадский гривенник, пригоршню собачьей шерсти да желтый обрезанный ноготь.

Иногда, если нам везло, клиент забывал забрать какой-либо предмет мебели, и тогда он становился нашим, именно так мы заполучили оранжевое кресло-кровать из искусственной кожи, обожаемое Папой, на котором я сплю ночью. Некогда оно принадлежало одному дантисту, но он так и не пришел за ним. Вдруг дантист, вырывая чей-то зуб, внезапно вспомнит об этом? Даже подумать о таком страшно. Папа любит свое нечаянное приобретение. Когда он страдает от одного из своих знаменитых приступов мигрени, то просит у Мамы нейлоновый чулок и повязывает его вокруг головы, что делает его похожим на индейца. Мама подает ему на металлическом сервировочном столике обед в гостиную, а он восседает на столь любимом им кресле и пялится в телевизор, по которому показывают мексиканские telenovelas^[24]. ¿Qué intentas ocultar, Juan Sebastián? ¿Qué intentas ocultar?^[25]* Мы приподнимаем подставку для ног, и Папа на какое-то время засыпает с поднятыми и согнутыми в локтях руками и открытым ртом, а затем переворачивается на бок, принимает форму вопросительного знака и взывает: Tápame^[26]. Тогда мы приносим одеяло и укрываем его с головой, потому что он любит так спать.

Все комнаты в нашем доме набиты слишком большим количеством вещей. Вещами, купленными Папой на Максвелл-стрит, Мамой – в магазинах подержанных вещей, пока Папа не видит, вещами, купленными здесь, чтобы отвезти туда, и вещами, купленными там, чтобы привезти сюда, и потому нам вечно кажется, будто наш дом – склад. Золотые лампы-амурчики с хрустальными висюльками-капельками, предметы антиквариата и куклы от Тетушки Джемаймы на стопках альбомов с фотографиями, сувенирные мексиканские куклы, невероятных размеров настольная лампа, приобретенная на распродаже имущества обанкротившейся гостиницы, розовое пластмассовое дерево в пластмассовом горшке, прекрасная, набитая пухом, застеленная мексиканским poncho ^[27]кушетка, двухместный диванчик, обитый материей тигровой расцветки и застеленный цветастым пледом, Багз Банни, пять разрозненных стульев, огромный стереопроигрыватель пятидесятых годов, сломанный карниз, и повсюду – в коридорах, на стенах, на всех поверхностях, на стульях – бесконечные цветочные узоры, отказывающиеся уживаться друг с другом.

* ¿Qué intentas ocultar?

¿Por qué eres tan cruel commigo?

Te encanta hacerme sufrir.

¿Por qué me mortificas?^[28]

Если сказать что-либо из приведенного выше или повторить что-то дважды, медленнее и драматичнее во второй раз, то это прозвучит как диалог из любой telenovela.