Читать книгу - "Художник зыбкого мира - Кадзуо Исигуро"

– Да уж! – задумчиво сказала Сэцуко. – Это и впрямь должно быть очень неловко.

– И господина Мори вряд ли можно в чем-то винить. Да ты и сама только что слышала ее речи. А что мог подумать посторонний человек?

Дочь не ответила, и мы некоторое время сидели молча. Один раз я глянул на нее – Сэцуко смотрела в сад, крепко сжимая чашку обеими руками и словно забыв о ней. И я в очередной раз поймал себя на том – возможно, просто свет так падал, – что изучаю дочь с точки зрения перемен в ее внешности. Ибо Сэцуко, несомненно, с годами становилась все привлекательнее. Когда-то мы с ее матерью даже беспокоились из-за того, что уж больно она простенькая и вряд ли с такой внешностью ей удастся выйти замуж. А в раннем детстве Сэцуко и вовсе походила на мальчишку, да и в отрочестве, пожалуй, тоже, и постепенно черты ее становились все более мужеподобными, так что, когда мои дочери ссорились, Норико всегда запросто могла одержать верх над старшей сестрой, стоило ей крикнуть: «Мальчишка! Мальчишка!» Кто знает, какое воздействие подобные вещи оказывают на личность человека? И ничего удивительного, конечно, нет в том, что Норико выросла такой своевольной и упрямой, а Сэцуко – такой скромной и уступчивой. Но теперь, на пороге тридцатилетия, во внешности Сэцуко появилось некое, весьма ощутимое, достоинство. Помнится, и жена моя это предсказывала, часто говоря: «Наша Сэцуко расцветет в летнюю пору». Я тогда считал, что она просто себя утешает, но потом – и особенно в последний приезд Сэцуко к нам месяц назад – я несколько раз ловил себя на мысли о том, сколь точным оказалось это материнское предвидение.

Сэцуко, словно очнувшись от собственных мыслей, снова посмотрела в глубь дома и сказала:

– Мне кажется, то, что случилось в прошлом году, принесло Норико много горя. Возможно, значительно больше, чем мы могли себе представить.

Я вздохнул и кивнул.

– Да, ты, возможно, права. И мне, конечно, следовало быть к ней тогда более внимательным.

– Что ты, папа! Я уверена: ты сделал все, что в твоих силах. Просто такие вещи всегда – страшный удар для женщины.

– Признаюсь, мне порой казалось, что Норико немного притворяется – знаешь ведь, твоя сестрица любит устраивать спектакли. Она все твердила, мол, это брак по любви, а когда все развалилось, ей пришлось вести себя соответствующим образом. Хотя, возможно, не все в ее тогдашнем поведении было притворством.

– Мы тогда посмеивались, – согласилась Сэцуко, – но, может, это и правда была любовь?

Мы опять помолчали. Из недр дома доносился голос Итиро, который без конца что-то громко повторял.

– Извини, папа, – тихо сказала Сэцуко с какой-то странной интонацией, – но разве мы хоть раз услышали нормальное объяснение того, почему, собственно, провалились прошлогодние переговоры? Все это произошло так неожиданно…

– Понятия не имею, почему это произошло! Впрочем, вряд ли теперь это имеет значение, верно?

– Да, конечно. Извини, папа. – Сэцуко, казалось, что-то обдумывает. Потом она пояснила: – Видишь ли, Суйти время от времени довольно настойчиво расспрашивает меня о том, что же все-таки произошло в прошлом году и почему семейство Миякэ столь внезапно вышло из игры. – Она едва заметно усмехнулась. – Суйти, похоже, убежден, что мы знаем, в чем тут дело, но скрываем от него. Мне постоянно приходится доказывать ему, что я и сама ничего толком не знаю.

– Уверяю тебя, – холодно заметил я, – это и для меня тоже тайна. Я бы не стал скрывать от тебя и Суйти, если б хоть что-то знал.

– Ну, естественно! Прости меня, пожалуйста! Я вовсе не хотела ни на что намекать… – И Сэцуко снова неловко умолкла.

Я, возможно, был немного резковат с нею в то утро, но Сэцуко уже не в первый раз допытывалась у меня, что же произошло в прошлом году, когда семейство Миякэ вдруг пошло на попятную. Странно, почему ей кажется, что я что-то утаиваю от нее? Если у семейства Миякэ и была какая-то особая причина для подобного разрыва отношений, то они явно не собирались мне о ней докладывать.

Моя же собственная догадка заключается в том, что тут гадать особенно и не о чем. Правда, их отступление в самый последний момент было крайне неожиданным, но почему обязательно следует видеть в нем нечто чрезвычайное? Интуиция мне подсказывает: причина тут всего лишь в нашем различном общественном положении. А в семье Миякэ, насколько я успел их узнать, все принадлежат к тем гордым и честным людям, которых коробит от мысли о том, что их сын намерен жениться на девушке более высокой породы. Честно говоря, еще несколько лет назад они, наверное, гораздо раньше прекратили бы с нами всякие отношения, но их сбили с толку все эти разговоры о «браке по любви» и прочие новомодные веяния. Не сомневаюсь, это объяснение соответствует истине; случившееся вряд ли имеет более глубокие корни.

Возможно также, семейство Миякэ смутило столь очевидное одобрение с моей стороны. И мое весьма пренебрежительное отношение к проблеме социальных различий. Да и не в моих привычках обращать внимание на подобные вещи. По правде сказать, я и своим-то общественным статусом никогда не интересовался; я даже и теперь часто удивляюсь, когда какое-нибудь событие или чье-то высказывание напоминают мне о том, что я занимаю в обществе довольно-таки высокое положение. Например, не далее как вчера я посетил наш старый «веселый квартал», и мы с Синтаро выпивали в баре госпожи Каваками, где – как это теперь все чаще случается – оказались единственными посетителями. Мы, как всегда, устроились на высоких табуретах за стойкой, беседуя с госпожой Каваками, и, поскольку в течение нескольких часов никого больше в баре так и не появилось, беседа наша постепенно приобретала все более доверительный характер. И вот, когда госпожа Каваками, рассказывая о каком-то своем родственнике, пожаловалась, что сей достойный молодой человек никак не может найти работу, Синтаро вдруг воскликнул:

– Ну так вам следовало послать его прямо к сэнсэю, Обасан! Сэнсэю достаточно замолвить о нем словечко в нужном месте – и ваш родственник тут же получит хорошую работу.

– Что ты несешь, Синтаро? – запротестовал я. – Я же на пенсии! И никаких связей у меня больше не осталось.

– Любая рекомендация от такого уважаемого человека, как вы, сэнсэй, незамедлительно вызовет к себе внимание, – стоял на своем Синтаро. – Пошлите вашего молодого человека к сэнсэю, Обасан.

Я сперва даже немного растерялся; меня ошеломила убежденность Синтаро в моем могуществе. Но потом я сообразил, что он в очередной раз вспомнил о том маленьком «подвиге», много лет назад совершенном мною ради его младшего брата.

Было это, должно быть, году в тридцать пятом или тридцать шестом; по просьбе Синтаро я написал самое заурядное рекомендательное письмо одному моему знакомому из Министерства иностранных дел. Вскоре я наверняка благополучно забыл бы об этом, но однажды, когда я среди дня прилег отдохнуть в своей комнате, жена вдруг сообщила, что ко мне пришли двое молодых людей и стоят на пороге.

– Пожалуйста, пригласи их в дом, – сказал я.