Читать книгу - "Вирус родной крови (формула предательства) - Михаил Самарский"

– Мужики, ну хватит вам, – прикрикнула Рюмина. – Давайте ещё тут разборки устройте, – она вдруг рассмеялась. – Ох и мужики. Вам и здесь неймётся…

– Ёлки-палки, а что же ваши-то не идут? – понуро спросил Брызгалов.

– Ищут, – ответила Рюмина. – Не волнуйтесь, всё равно найдут… Да, кстати, Фёдор Степанович, позвольте нескромный вопрос?

– Пожалуйста, – ответил Брызгалов.

– На какие, пардон, шиши вы покупали антиквариат? По нашим подсчётам вы купили разных штучек на три миллиона долларов.

Брызгалов умолк. «Уже и до этого докопались, – думал он. – Теперь всё вывернут наизнанку…»

– Что же вы молчите-то, Фёдор Степанович? – тихо спросила Рюмина. – Или забыли гражданина Берга?

– Да ничего я не забыл, – Брызгалов прокашлялся, – не мои эти деньги…

– Вот как? – удивилась Рюмина. – А чьи же?

– Есть у меня один знакомый, миллионер, или миллиардер, чёрт его разберёт. Я для него покупал.

– Можно подробнее? – полюбопытствовала Рюмина.

– Всё просто,– вздохнул Брызгалов. – Он коллекционирует всякие дорогие безделушки. Давал мне деньги, а я для него покупал.

– Ничего не могу понять? – ещё больше удивилась Рюмина. – А сам он не мог?

Брызгалов вдруг рассмеялся.

– Я что-то смешное спросила?

– Анекдот вспомнил, – сказал Брызгалов, – хотите, расскажу?

– Ну, давайте, – согласилась Рюмина, – времени у нас, видимо, ещё предостаточно, так что можно и анекдоты потравить, так для поднятия настроения.

– Только предупреждаю, – сказал Брызгалов, – он немного пошловатый.

– Да ладно уж, – ухмыльнулась Рюмина. – К чему эти формальности? Рассказывайте, из песни слова не выкинешь.

– В деревенской школе учительница спрашивает Вовочку: «Ты почему вчера в школе не был?». Вовочка отвечает: «Я отцу помогал. Мы с ним корову под быка водили». Учительница удивилась и спрашивает: «А разве отец сам не мог?» «Мог, Марья Ивановна, только отец сказал, что бык лучше!», – Брызгалов рассмеялся.

– Шутник вы, однако, – сказала Рюмина и повторила: – Ну, так что ваш миллионер-то? Не мог?

– Мог, только для него эти безделушки обходятся в полтора-два раза дороже. А, когда Берг мне продавал, он делал мне большие скидки. Допустим, стоит какая-то вещица тысяч сто долларов. Мне он продавал её за шестьдесят-семьдесят. Я плюсовал десяточку и отдавал коллекционеру. Вот так и зарабатывал. Всё по-честному. Я понимаю, что это чистой воды спекуляция, но… сами понимаете… жить-то как-то нужно. Зато взяток, Оксана Владимировна, я никогда не брал. В этом плане моя совесть чиста.

– А Елизавета Фотеевна другого мнения…

– Да она-то пусть думает, что хочет. Я никогда её не переубеждал. Мне легче было сказать ей, что взятку дали, чем объяснять, откуда деньги.

– Это ещё почему? – удивлённо спросила Рюмина.

– Да потому что она обязательно свой нос засунула бы и в мой маленький бизнес…

49

Так никого и не обнаружив, сотрудники полиции уже за полночь опечатали дом, и уехали. Эксперты доложили, что в Минина стреляли из пистолета капитана Рюминой.

– Где эти уроды? – сжав кулаки, рычал утром Макаров. – Что показывают?

– Олег Денисович, – задумчиво проговорил Спектор. – Бандиты упорно молчат. Старики – оба особо опасные рецидивисты. Минин Гавриил Николаевич и Ларионов Кирилл Павлович.

– Колите, Саша, колите этих негодяев. Где Оксана? Куда она могла деться?

– Я вот что думаю, не напали ли на Рюмину у дома Ларионова?

– А потом с её пистолетом учинили разгром? – предположил Макаров.

– Да, – подтвердил Спектор. – А куда же делась Оксана? Она, видимо была с Кисловым вместе. Ума не приложу, куда они делись. И эти, как в рот воды набрали.

– А Калач?

– Калач всё отрицает. Мы уже и очную ставку с Булиным сделали, и с Брызгаловой. Всё отрицает негодяй, хоть убей.

– Саня, ты понимаешь, что уже почти сутки нет нашего сотрудника. Где Костя и и Мария?

– Опрашивают жителей посёлка, соседей…

– А что там на флэшке, которую у Калача изъяли?

– Брызгалова предлагает Кислову похитить мужа и выбить из того деньги.

– Вот стерва, – покачал головой Макаров. – Что она по этому поводу говорит?

– А что она скажет? Молчит и плачет.

– Плачет она теперь. Дура… Так она что, нарочно, что ли записала это на видео?

– Нет, конечно. Скорее всего, покойный сынок вёл разведывательную деятельность. Он же и Калача подключил.

– А мать?

– Она, видимо, сыну помогала. Разберёмся, Олег Денисович. Теперь уже почти всё ясно. Вот только Оксану Владимировну найдём.

50

Запиликал мобильник. Звонила Шахова:

– Александр Прохорович, я нашла бабульку, которая со стопроцентной уверенностью говорит, что Оксана (по описанию это была она) входила в дом Ларионова. И видела, как ОМОН приехал. Так вот она утверждает, что до приезда ОМОНа никто из дома не выходил.

– Всё ясно, – ответил Спектор. – Занимайтесь домом. Она там. Я уверен в этом. Я сейчас приеду. Есть свидетель, – обратился он к Макарову, – Олег Денисович, что Оксана входила в дом. Обратно не возвращалась. Всё. Нужно принимать меры.

– Что ты хочешь делать? – спросил Макаров.

– А что ещё делать? – развёл руками Спектор. – Возьму ребят с собой. Будем по кирпичу разбирать весь дом. Я уверен, что и Оксана, и Кислов, и Брызгалов – все они там.

– Давай действуй…Или погоди, едем вместе.

Спектор позвонил дежурному, попросил организовать в Булгаково бригаду строителей.

По дороге Макаров словно сам с собой заговорил, но Спектор сразу понял, что это приглашение к диалогу.

– Вот никак не могу понять, почему близкие люди друг друга предают? Дети родителей, а есть, наоборот, и те, кого предали родители. И то, и другое, конечно, отвратительно. Как они живут после этого? И можно ли это потом как-то исправить?

– Мне кажется, Олег Денисович, исправить уже ничего нельзя.

– А как же жить с этим? – воскликнул Макаров и сжал кулаки.

– Наверное, нужно понять причины случившегося, во всяком случае, постараться это сделать, и, если не получается исправить, просто нужно забыть, смириться и продолжать жить, как бы не было горько и печально, – тяжело вздохнув, сказал Спектор.

– Думаешь, такое возможно? – уныло улыбнулся Макаров.

– Психологи говорят, что время все сглаживает, – ответил Спектор, – да и боль со временем утихает, острота затупляется. Вы знаете, многие родители прощают своим детям даже самые страшные грехи.