Читать книгу - "Ты, главное, пиши о любви - Юлия Говорова"

8 декабря

Пушкинские Горы

Юля – Марине

Чудесная и дорогая моя Марина!

У нас зима, да. Вспомнила почему-то парк Царицынский. Зимний вечер, когда светло от снега. Деревенские огоньки горят. На окнах иней. Попрятали всех животных: аистов, пеликана, журавлей. По снегу гуляют только гуси, лоси, косули.

И мы с Ирмой.

11 декабря

Пушкинские Горы

Юля – Марине

Когда мы познакомились, Валентине Ефимовне было семьдесят. А первая наша встреча, когда я пришла за земляникой! Вокруг кордона Валентины Ефимовны земляники… Я собирала, а она наблюдала из окна в накрахмаленной белой ночной рубашке (было утро).

В заповеднике Терешкова работала музейным смотрителем, и Семён Степанович Гейченко ее ценил. Она собирала для комнаты Пушкина полевые букеты, и ей доверяли украшать кабинет поэта.

Незадолго до расставания Валентина Ефимовна отдала мне все свои фотографии. Знаете, эти стопочки фотографий на резинке, с праздничными открытками, в конвертах?

В деревне они обычно лежат в шкафу, шкаф пахнет мышами, зимой мандариновыми корками, одеколоном.

«Забирай, – говорит, – поскорее, а то выкину!»

Строительство заповедника, как сплавляют бревна по Сороти, Валентина Ефимовна молодая… Некоторые фотографии подписаны. Например, вид на деревню Зимари.

Надпись такая (чернилами, пером, а не ручкой!):

«Ты расти, ленок высокий, синим пламенем гори, река Сороть недалеко и деревня Зимари!»

Валентина Ефимовна сочинила.

Все, что связывало ее с землей, с ее пребыванием на этой земле, собрала, перехватила резинкой и отдала.

Недаром ее прозвали Терешковой – одиночный космический полет: кордон, зима…

А на одной фотографии, как раз зимней, Валентина Ефимовна в телогрейке и в пуховом платке сидит за рабочим столом поэта, в пушкинском кресле, которое все мы знаем по картине художника Ге, где нарисовано, как приехал к Пушкину Пущин, и они читают вдвоем «Горе от ума».

По столу, за которым сидела тогда Валентина Ефимовна, разбросаны рукописи, раскрыта черная пушкинская (для стихов) тетрадь…

Когда-то Алексей позировал в кресле Пушкина.

(«Только что отбыл отсюда художник Бальзамов. Позировал ему Лёнька – сын Александра Петровича из Савкина»).

Но что меня удивило: Валентина Ефимовна не позирует, а очень просто и спокойно сидит. Достойно.

Она заслужила это. Ее космический полет продолжается – в кресле поэта…

И еще, Марин. Обязательно напишу об ожидании.

Ирма иногда увлекается на прогулке, убегает. По следу куда-то в лес. Я жду. Это долгие бывают минуты. Я вслушиваюсь. Как падают капли в туман и дождь, как снег шуршит. Стою, не зову. Думаю только о хорошем (она обычно идет по следу, что-то нюхает, слушает птиц, подняв голову к деревьям).

Когда совсем уж заволнуюсь, она незаметно, неслышно вдруг появится из леса.

Что я могу вам сказать об этом?

Только то, что в общем шорохе леса, шуме ветра и снега слышны все наши шаги.

15 декабря

Москва

Марина – Юле

Я поняла: ты истинный тральфамадорец.

Помнишь (Курт Воннегут «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей»), какие у них на планете книги?

Каждая группа знаков содержит краткое и важное сообщение – описание какого-нибудь положения или события. Мы, тральфамадорцы, никогда не читаем их все сразу подряд. Между этими сообщениями нет особой связи, кроме того, что автор тщательно отобрал их так, что в совокупности они дают общую картину жизни, прекрасной, неожиданной, глубокой. Там нет ни начала, ни конца, ни напряженности сюжета, ни морали, ни причин, ни следствий. Мы любим в наших книгах главным образом глубину многих чудесных моментов, увиденных сразу, в одно и то же время…

18 декабря

Пушкинские Горы