Читать книгу - "Тигр. История мести и спасения - Джон Вэйллант"

Крис Шнайдер, американский ветеринар из штата Вашингтон, злопамятность тигра испытал на себе. На протяжении своей карьеры Шнайдер не раз лечил цирковых животных, включая тигров, и время от времени должен был делать им болезненный укол снотворного в ляжку. Между лечением и следующими гастролями цирка в этом городе мог пройти год и даже более, однако в тот момент, когда ветеринар оказывался перед клеткой, на нем тут же останавливался пристальный взгляд зверя. «Я надевал разные шляпы, пытался как-то изменить свой облик[76], — рассказывал Шнайдер, — но стоило мне войти в помещение, он не спускал с меня глаз, поворачивая голову вслед за мной, куда бы я ни направился. От этого по спине холодок пробегал». Он назвал взгляд тигра «пронзительным»: «Они смотрят как будто сквозь тебя: взгляд нацелившегося хищника. Думаю, большинство из этих кошек пригвоздили бы меня на месте, будь у них такая возможность».

У американских полевых биологов Джона Гудрича и Дейла Микеля, работающих в Сихотэ-Алинском заповеднике над проектом «Сибирский тигр», проводимым под эгидой Общества охраны дикой природы (Wildlife Conservation Society), опыт совершенно противоположный. Более пятнадцати лет они живут и трудятся в поселке Терней на восточном побережье Приморского края, и за эти годы им доводилось отлавливать, усыплять, обследовать и снабжать радиоошейниками десятки тигров — некоторых не по одному разу. Однако, несмотря на то что мужчины годами находились во владениях тигров, им ни разу не пришлось столкнуться с тигриной вендеттой. «Как биологу, мне трудно поверить в тигров-мстителей, — прокомментировал Микель, — но если рассматривать это как своего рода миф или особенность местного восприятия животных, то тема довольно интересная». «Если бы тигры умели мстить, — подхватил Гудрич, — я бы уже был мертв».

Неизвестно, способны ли тигры отличить человека, который целенаправленно желает причинить им боль или ранить, от тех, кто ловит их, обследует, а затем выпускает на волю, не причинив вреда. По этой причине не представляется возможным отдать предпочтение одной из двух противоположных точек зрения, каждая из которых основана на богатом личном опыте. В конце концов все может зависеть от конкретной ситуации — и от конкретного животного. Кроме того, по словам Микеля, «то, что тигр обычно делает, и то, на что он способен, — совсем не одно и то же».

Лучше понять способность тигра к мести можно на примере его отношения к территории и собственности, то есть добыче. В сознании тигра, как и в сознании охотника, эти два понятия практически неотделимы друг от друга. Чувство собственности у тигров, особенно у самцов, выражено предельно ярко: это одна из основных черт их характера, сильно влияющая на поведение животного, особенно когда дело касается территории, спаривания или пищи. Свои границы ревностно охраняют как самцы, так и самки, но именно самец будет насмерть стоять за свою территорию, словно средневековый феодал или современный мафиози. Амурский тигр чувствует себя абсолютным владельцем и царем своего мира: в лесной иерархии он стоит на высшей ступени. Самец может отступить только перед натиском другого, более сильного тигра или, в исключительных случаях, большого бурого медведя. Больше в тайге он никого не боится, и поэтому не раз тигры, почувствовав угрозу или подвергнувшись нападению, набрасывались на вертолеты с верхушек деревьев или очертя голову кидались на открывших по ним огонь людей.

Поединки между животными редко приводят к смертельному исходу, поскольку убийство сильного противника сопряжено с большой опасностью для собственной жизни и требует очень много сил. Вообще в природе смерть — это побочный продукт: хищник убивает дичь не ради убийства как такового, а чтобы пища полежала спокойно, пока ее поедают. Аналогичным образом в борьбе за территорию задача животного не уничтожить соперника, а доказать свое превосходство и вынудить его уйти. Как правило, животные, в том числе тигры, стараются по возможности избегать конфликтов, поскольку драки порой обходятся слишком дорого и жизнь в условиях дикой природы не всегда позволяет такую роскошь. Большинство хищников, например, леопард или волк-одиночка, скорее откажутся от спорной добычи, чем будут рисковать своей шкурой. Но тигры устроены иначе: со своим врагом самец амурского тигра может быть коварным, жестоким и мстительным. Он, как царь Ирод, готов погубить не только чужих детенышей и молодых самцов, но и собственных. Из наблюдений охотников и биологов следует, что амурский тигр временами начинает убивать медведей и диких кабанов просто из принципа. Стайные животные иногда нападают, даже не будучи спровоцированными, но из одиночек именно тигр действует с наиболее изощренной жестокостью.

В Приморье тигры довольно часто охотятся как на черных, так и на бурых медведей, и это поразительно, потому что ни одно другое животное в здравом уме не станет связываться с бурым медведем. Русский бурый медведь относится к тому же виду, что американский гризли; его вес может достигать 450 килограммов, а о его силе и жестокости слагают легенды. И тем не менее известны случаи, когда эти медведи убегали, завидев тигра. «В январе 1941 года я набрел на след очень крупного бурого медведя, — писал тигровед Лев Капланов. — Он шел по лесу и, наткнувшись на следы тигрицы с выводком, пустился бегом прочь»[77].

В общем-то даже средних размеров бурый медведь вполне мог бы составить конкуренцию любому тигру. Так почему же тигр готов вступить в единоборство со столь опасным соперником? И почему в случае поединка он не останавливается до тех пор, пока не разорвет медведя на мелкие кусочки и не разбросает их по месту схватки? Его мотивы еще не до конца поняты и изучены, но есть свидетельства, подтверждающие, что такие эпизоды нередки. Неудивительно, что именно тигра, а не большого бурого медведя коренные местные жители вроде Ивана Дункая и его сына Михаила называют царем леса[78].

Считается, что до прихода китайских золотоискателей и русских поселенцев в Приморье практически не бывало случаев противостояния тигра и человека. Дичь в изобилии водилась в здешних лесах, население было относительно малочисленно, и в обширных джунглях прибрежной Маньчжурии места хватало всем и каждому. К соседству с тиграми давно уже привыкли все народы эвенкийской группы: маньчжуры, удэгейцы, нанайцы и орочи. Они знали свое место и, почитая тигра как высшее божество, старались по возможности не попадаться ему на пути. Однако в XVII веке, когда в регион начали стекаться русские колонисты, хрупкое равновесие было нарушено. Жители Красного Яра до сих пор вспоминают, как их прадеды описывали русских: огромные рыжеволосые существа с голубыми глазами и кожей белой, как у покойника.