Читать книгу - "День дурака - Иосип Новакович"

Но в этот момент Иван пробовал применить на практике хотя бы вторую часть карповской методики и буравил взглядом самоуверенный изгиб Светланиных бедер, когда она во второй раз принесла им пенящийся кофе и пирожные с орехами и сливками. Она подсела за их стол и вздохнула:

– Если бы я умела играть лучше… Ранко, почему ты со мной не играешь?

– Потому что играть с новичком скучно, – проворчал Вукич, который в этой партии проигрывал Ивану.

– Есть специальные компьютеры, которые играют в шахматы, – сказал Иван. – Вы могли бы с ними тренироваться.

– Фу! – фыркнул Вукич. – Она же баба, а компьютеры и шахматы не для баб. В шахматах нужны дальновидность и рациональность.

– Женщины могут играть не хуже мужчин, – возразил Иван. – Просто их не учат играть с детства, вот и все. В шахматных клубах нет женщин. А если бы они играли столько же, сколько и мы, то навострились бы лучше нас, потому что они не пьют.

– Докажи, – сказал начальник полиции.

– Как я могу доказать? Я же не женщина.

– Я мог бы пошутить по этому поводу.

– Лучше не надо. Я понимаю, что вам немного обидно за многократные проигрыши, но не надо злиться.

– А ты можешь вспомнить женщин-чемпионок.

– А как же сестры Полгар из Будапешта? Их три, и две гроссмейстеры, и время от времени они разносят в пух и прах старые символы мужской рациональности и выдержки, например Спасского.

– Спасскому место в музее.

– Это сексистское утверждение, – встряла Светлана.

– Какое именно?

– Что женщины не пьют. А что нам делать в этом городишке, если не пить? Просто вы, мужчины, пьете в барах, а мы – дома. Если бы мы жили в большом городе, то я бы брала частные уроки и показала бы вам. Но здесь… – Она тяжело вздохнула, и ее грудь приподнялась, при этом еще явственнее обозначилась ложбинка между грудями, от которой у Ивана перехватило дыхание.

– Ну, я… – Повернувшись к начальнику полиции, Иван прошептал: – Может, атакуем королеву?

– Пустая трата времени.

– Хорошо, тогда короля. Это еще более прямой удар. А вы знаете, что слова шах и мат происходят от арабских шейх и маат, король и смерть, что значит «мертвый король»?

– И что?

– А то. Шах.

– Да ты меня просто пощекотал, не более.

– Ах так, тогда мат!

– Мама дорогая!

Через неделю Иван натолкнулся на Светлану рядом со старой библиотекой, и пока они стояли в потоке влажного воздуха, исходившего из библиотечного подвала, напоминающего подземную тюрьму, Иван спросил:

– Как поживает господин Вукич?

– Уехал из города на неделю. Какое-то собрание.

– Хорошо живет. Коммунистические привычки тяжело отмирают, не правда ли? Думаю, наше правительство просто обязано обанкротиться.

– Уже обанкротилось. Мне ужасно скучно. Ну, вы понимаете, нельзя же все время только читать.

– Я мог бы давать вам уроки игры в шахматы.

– О, было бы здорово!

Она пошла прочь, а Иван остался стоять в потоке влажного воздуха, который заносил раскрошенные крылышки мух и сухую паутину ему в нос. Он восхищался покачиванием ее широких бедер и узкой юбкой на пышных ягодицах, через которую виднелись резинки высоких трусиков, скользившие все ближе и ближе друг к другу, словно крылья аиста, и Иван начал задыхаться, как от приступа астмы. Он пошел на восток в облака хмельного пара, которые вылетали из пивоварни через заграждение из колючей проволоки, в ворота под огромным железным гербом Хорватии – красные и белые клетки, напоминающие шахматную доску, – где красный цвет клеток терял свою яркость на фоне ржавчины.

В шахматном клубе, постукивая ногами по полу, на котором мазут покрывал целые поколения пыли и пепла, сплавляя их в сажу, напоминавшую асфальт, Иван продемонстрировал Вукичу несколько игр из книги «Пятьсот изысканных матов».

– Ах ты, старый пес, так вот как ты это делаешь! Неудивительно, что ты у меня выигрываешь, – книжек начитался! – воскликнул Вукич.

– Ну, – улыбнулся Иван. – Я не учил ничего специально, просто мне нравятся блестящие комбинации. Смотрите.

И он показал одну из комбинаций по памяти:

– Будь я проклят! Можешь показать еще раз? – Вукич, который упился до полусмерти, тупо смотрел на него. – Господи, да ты прирожденный учитель! Кстати, моя жена говорит, что ты и ее будешь учить!

Иван покраснел, но решил, что при таком плохом освещении начальник полиции ничего не заметит.

– Иван, ты у нас такой умный. Странно, что ты не преподаешь. Но посмотрим, как можно это исправить.

Когда они встали, Вукич расцеловал Ивана в обе щеки, обнял его, и смесь паров белого вина и несвежего табачного дыма пролетела мимо ноздрей Ивана прямо ему в ухо.

Иван рыгнул.

Ранко Вукич, по-видимому не возражавший, чтобы Иван проводил время с его супругой, смотрел кинохроники, пока Иван обучал Светлану. Иван мог бы чувствовать какую-то вину перед Вукичем, если бы не утратил все уважение к нему. Как можно уважать кого-то, кого ты запросто можешь перехитрить в игре?

Когда Вукич уехал из города на очередной съезд для распития газировки – причем это показывали по телевидению, чтобы народ увидел, что руководители трезвы, – Иван зашел к Светлане. Она приветствовала его ароматом гвоздичного масла с влажной ноткой французского лосьона на прохладной коже щек. Эти лосьоны получали из китового жира, и Иван снова вспомнил пророка Иону, который провел в чреве кита три дня и три ночи, поскольку идентифицировал себя именно с ним. Как Иона хотел увидеть падение Ниневии, так Иван с радостью наблюдал за бомбардировками НАТО. И если бы Иона жил в наши дни, то он, без сомнения, полюбил бы НАТО, и сам стал бы работать на разведывательное управление Великобритании или ЦРУ.

Иван нервничал все сильнее и, склонив голову к шахматной доске, искренне пытался играть. Пока он показывал Светлане, что такое вилка, она то скрещивала ноги, то ставила их рядом, сверкая блестящей кожей.

– А можно повторить? – Она легонько дотронулась до его руки, словно случайно, а потом быстро отдернула руку, словно поймала себя на чем-то постыдном. Иван испугался.

– Ой, прости, – сказала Светлана. – Я надеюсь, тебе не больно.

– Нет-нет, конечно, нет. На самом деле даже приятно.

– Странные у тебя понятия о приятном, раз ты так испугался.

– Я не испугался.

– И как выйти из этого цугцванга?

Иван показал, как это сделать, а Светлана провела кончиками пальцев над его рукой, словно лаская, и сказала:

– Подожди-ка, а нельзя слоном…

Кончики ее пальцев застыли в сантиметре от костяшек его пальцев. И тут статическое электричество от ковра пробежало между Светланиной рукой и кожей Ивана потрескивающими розовыми искрами. От волн электрического напряжения его кровь забурлила, и Иван ощутил эрекцию. По еле робкого замешательства Иван набросился на нее, скинув шахматные фигуры на пол. Она жадно припала к его рту, увлажняя свои пересохшие губы. Иван прижал ладони к груди Светланы, словно хотел защититься от ее материнской власти, а потом сорвал шелк телесного цвета, обнажая соски, и несколько секунд сжимал ее грудь. Его руки скользнули вниз по животу и сквозь треугольник волос к холму Венеры. Вскоре Иван и Светлана уже занялись древнейшим из дел, слившись в доисторическом акте. Они спускались по эволюционному древу, становясь все более гибкими, безвольными, влажными, пока их не закружило водоворотом и не унесло в подводное царство холодного эроса.