Читать книгу - "Маджонг - Алексей Никитин"

Для начала он решил разобраться с аварией. Теперь Кара Гэргэн вовсе не был уверен, что история про Ваську Гомоляку, который стал лосем, прозвучала той ночью на самом деле. Откуда вообще она взялась? Он попытался разложить всю поездку на самые мелкие эпизоды, начиная с того момента, когда из всех таксистов, собравшихся возле семипалатинского рынка, они выбрали именно рыжего Колю. Был вечер, ветер дул сухой и пыльный, и далекая грозовая туча поднималась над горизонтом.

«Черный ворон» был исполнен десять, если не двенадцать раз, и теперь Кара Гэргэн тихо мычал детский шансон, давнюю песенку, начала и конца которой он не помнил, а возможно, никогда и не знал. Ладонь сама выбивала на бубне какой-то быстрый ритм, а он, закрыв глаза, едва заметно раскачивался на стуле.

Ему нужно было вернуться в тот вечер. Он вспоминал его в деталях, отыскивая путь в близкое прошлое, но не мог найти, и только вязкая темно-коричневая пустота окружала Кара Гэргэна. Эта пустота не была бесконечной, в ней не было льда непостижимых и недоступных пространств. Казалось, достаточно развести руки, чтобы коснуться невидимых стен, но он не мог сделать и этого. Теперь он бил в бубен яростно и исступленно, словно от силы и скорости его ладоней зависело, найдет ли он когда-нибудь хоть какой-то выход из узкой, тесной и темной ловушки, в которую он сам загнал себя этим бубном. Он оглядывался по сторонам, понимая, что выход должен быть. Конечно, выход есть, его только надо найти.

То, что искал, Кара Гэргэн увидел, случайно глянув вверх. Там, над самой его головой, медленно парил огромный, иссиня-черный ворон. Космический, обжигающий холод, исходивший от птицы, Кара Гэргэн почувствовал немедленно, едва скользнул по нему взглядом. Дважды Кара Гэргэн пытался задержать взгляд на птице, и оба раза ворон ускользал, окатывая его леденящей волной. «Я должен стать таким, как он, — понял Кара Гэргэн. — Сколько у них там, минус двести семьдесят три? Значит, минус двести пятьдесят хотя бы. Кто знает, зачем же во мне столько воды?..»

Наконец он смог удержать птицу взглядом и тут же забыл о времени ожидания и поисков. Ворон сорвался с места, и Кара Гэргэн вновь оказался под проливным дождем на дороге из Семипалатинска в Барнаул.

«О, Гарри, Гарри, Гарри, ты не наш, ты не наш, — раз за разом повторял он, — о, Гарри, Гарри, ты не с океана.»

На обочинах стояло несколько машин, суетились люди, случайно оказавшиеся этой ночью на дороге. Женю Львова укладывали на заднее сиденье микроавтобуса, а возле разбитой «Волги» рыжий таксист Коля объяснял Регаме, рвавшемуся ехать с Женей, что это не нужно и даже вредно, что если возможно еще сделать хоть что-нибудь, то все будет сделано, а у Регаме и без того разбито колено и ушиблены ребра, поэтому ему сейчас надо немедленно пересесть в одну из машин, идущих на север, и отправляться в Барнаул.

Одновременно с этой, обычной, картинкой Кара Гэргэн видел другую, словно наложившуюся поверх первой. Каждый участник сцены на дороге был еще и источником возбуждения окружающего пространства. Это было похоже на рябь, на круги на воде. Подавляя других, подавляя и Регаме, жестко и настойчиво таксист Коля навязывал всем свою волю. Пространство вокруг него буквально штормило, захлестывая мощной и крутой волной, заливая слабые протесты Регаме.

«Погиб наш атаман, заплакал океан, и новым атаманом будет Гарри.»

Послушно набросив плащ, сильно хромая, Регаме перебрался в одну из машин, и минуту спустя его уже увозили в сторону границы с Россией. Следом за этой ушла еще одна машина. Микроавтобус с Женей свернул на грунтовую дорогу, уводившую в лес. За ним в разбитой и залитой дождем «Волге» уехал рыжий Коля.

И только теперь, когда на дороге не осталось никого, Кара Гэргэн увидел, что все это время и случайные участники ночной сцены, и ключевые игроки не были самостоятельны. Чья-то мощная воля, искажая огромные пространства, подчиняла себе всех, кто только что был здесь.