Читать книгу - "Секреты обманчивых чудес. Беседы о литературе - Меир Шалев"

В книге «Ветер в ивах» речь тоже идет о мужской дружбе, но эта дружба не подвергается испытанию в путешествии, на охоте или в приключении. Она целиком сосредоточена в кругу домашнего существования. Мы уже говорили, что противление путешествию составляет принципиальную линию этой книги. Соответственно повозка и самый дорогой автомобиль, которые покупает мистер Тоуд, влекут за собой осложнения, неприятности и даже настоящие несчастья, а небольшая поездка в Дремучий Лес, которую предпринимает Крот, едва не заканчивается трагедией:

Стоял тихий холодный день, небо над головой было стального цвета, когда он шмыгнул наружу из теплой гостиной. […] …в бодром настроении он шел, не останавливаясь, в сторону Дремучего Леса, который чернел внизу, точно грозный риф в каком-нибудь тихом южном море. Поначалу, когда он только вошел в лес, его ничто не встревожило. Сухие сучки потрескивали под ногами, поваленные деревья перегораживали путь, грибы на стволах напоминали карикатуры, пугая его в первый момент своей похожестью на что-то знакомое, но далекое. Все это казалось ему поначалу забавным и веселым. Но лесная глубь понемногу заманивала.

Слабое чувство страха охватывает его уже с первых шагов. Сейчас оно еще более усиливается:

Он уже проникал туда, где было таинственно и сумеречно, где деревья начинали подкрадываться к нему все ближе, а дупла стали кривить рты.

Здесь было очень тихо, темнота надвигалась неуклонно, быстро, сгущаясь и спереди и позади него, а свет как бы впитывался в землю, как вода в половодье.

И вдруг стали появляться гримасничающие рожицы. Сначала ему показалось, что он неясно увидел где-то там, из-за плеча, чье-то лицо — маленькую злую клинообразную рожицу, которая глядела на него из дупла. […]

У каждого дупла, а их были сотни, вблизи и в отдалении, оказалась своя рожица, которая появлялась и тут же исчезала, и каждая делала гримасу или вперяла в него злобный, ненавидящий взгляд.

Крота спасает дядюшка Рэт, водяная крыса. Он находит друга в лесу и приводит к Барсуку, который приглашает их к себе в дом.

Пол в кухне был из старого, исшарканного кирпича, в огромном устье камина пылали бревна. […] Ряды чисто вымытых тарелок подмигивали с полок буфета, стоящего в дальнем углу кухни, а с балок над головой свешивались окорока, пучки высушенных трав, сетки с луком, корзины, полные яиц.

Вот он снова — Дом. Горящий камин, дружелюбная посуда, полные закрома — все вызывает ощущение безопасности. Этот дом — нечто куда большее, чем просто «мой дом — моя крепость». Он не только убежище и укрытие. Он — сама суть жизни, центр бытия, и эта концепция Дома достигает вершины в последней главе книги, когда мистер Тоуд с помощью двух друзей, дядюшки Рэта и Крота, возвращается в свой старый милый дом, отнятый у него отвратительными жестокими существами из Дремучего Леса.

Кеннет Грэм не колеблется. Он идет до конца и главу о возвращении мистера Тоуда и изгнании захватчиков называет «Возвращение Одиссея», не больше и не меньше.

Это очень важная деталь, потому что в «Одиссее», этом самом большом путешествии в истории литературы, герой, возвращаясь домой, убивает наглыхухажеров своей жены. А здесь мистер Тоуд, вернувшись, убивает тех, кто захватил его дом. У жабы, такогожехолостяка, как и трое его друзей — водяная крыса, крот и барсук, — нет никакой Пенелопы, которая ждала бы его дома. Есть только дом, и именно дом, как уже сказано, — это для него самое главное. Но поскольку Кеннет Грэм придерживается созданной им аналогии, это его не беспокоит. И поэтому, хотя Пенелопы нет, но женихов вдосталь, и этих женихов надо выгнать, картина изгнания женихов мистером Тоудом и его друзьями чрезвычайно похожа на картину их убийства Одиссеем и его сыном Телемахом.

Напомню тем, кто забыл, что ухажеры Пенелопы нагло хозяйничали в доме Одиссея. Они ели и пили, ни с чем не считаясь, они добивались руки хозяйки дома, и после давления и угроз, которые продолжались долгие годы, Пенелопа вынуждена была объявить, что выйдет замуж за того, кто сумеет натянуть большой лук ее мужа и выпустить стрелу, чтобы та пролетела сквозь все отверстия в рукоятках его двенадцати боевых топоров, которые для этой цели были воткнуты в землю в один длинный ряд. Нужна огромная сила и большая тренировка, чтобы выполнить это задание, и ни один из женихов не сумел выдержать экзамен.

Оставим специалистам символическую трактовку стрел и отверстий. Нас интересует Одиссей, который появился в облике старого убогого странника и попросил разрешения испробовать свои силы после того, как все женихи потерпели поражение. Первую стрелу он выпустил, как требовалось, через отверстия топоров, а все остальные вонзил в женихов.

Двадцать вторая песнь «Одиссеи» описывает убийство женихов. Первым был самый наглый из них по имени Антиной:

Тот в это время как раз поднять золотой собирался

Кубок двуухий; его меж руками он двигал, готовясь

Пить вино из него. Помышления даже о смерти

Он не имел. Да и кто из обедавших мог бы подумать,

Чтобы один человек, как могуч бы он ни был, такому

Множеству мог принести погибель и черную Керу?

В горло нацелясь, стрелой поразил Одиссей Антиноя.

Юноши нежную шею насквозь острие пронизало.

В сторону он наклонился, сраженный. Из рук его чаша

Выпала наземь. Мгновенно из носа густою струею

Хлынула кровь человечья. Ногой от себя оттолкнул он

Стол и его опрокинул. Попадали кушанья на пол.

С грязью смешались и хлеб и жаркое. В тенистом чертоге

Подняли шум женихи, увидавши упавшего мужа.

С кресел они повскакали и стали метаться по залу

Жадно глазами оружья ища по стенам обнаженным.

Не было видно нигде ни щита, ни копья боевого[97].

Один за другим погибли женихи от стрел Одиссея и копий его сына, и нет сомнений, что эта картина стояла перед глазами Кеннета Грэма, когда он описывал битву за дом мистера Тоуда.

Хозяин дома и трое его решительных друзей — Барсук, дядюшка Рэт-водяная крыса и Крот — прошли через подземный ход и ворвались в столовую в разгар празднества: ласки, хорьки и другие захватчики, подобно ухажерам Пенелопы в доме Одиссея, буянили, опустошали кладовые и закрома, пожирали хозяйские яства и распивали хозяйские вина.

Какой крик, и писк, и визг наполнил комнату!

Ласки в ужасе ныряли под столы и скакали в окна как сумасшедшие! В каминную трубу кинулись хорьки и все там безнадежно застряли! Это был поистине грозный момент, когда четверо разгневанных героев появились в столовой, — там переворачивались столы и стулья, наземь летели тарелки и стаканы.

Мы не найдем здесь гомеровских описаний летящих стрел и потоков крови — потому, возможно, что это не так уж подходит для детских книг, — но и тут герои на удивление хорошо направляют свои удары и так же решительно изгоняют захватчиков. Это действительно похоже на возвращение Одиссея из путешествия домой.