Читать книгу - "Шансы есть… - Ричард Руссо"

Тереза ответила после первого же звонка.

– Тедди Новак, – произнесла она. – Чтоб мне пусто было. Погодите, я наружу выйду. Тут перевозчики.

Когда голос ее вернулся, Тедди признался:

– Не был уверен, что вы снимете трубку.

– Разочарованы? – Она смеется, что ли? Обижена? – Надеялись оставить сообщение?

Значит, обижена. Ответил он не сразу, и она сказала:

– Простите. Это было не очень любезно. Возможно, обида-другая у меня еще осталась.

– Я затем и позвонил вообще-то. Извиниться.

– Ладно, только за что? – В вопросе скорее вызов, чем любопытство.

Он хмыкнул.

– А вот это уже как-то не по-доброму.

– Объяснитесь.

– Ну, мы с вами сколько знакомы? Вероятно, я проштрафился далеко не раз. Если я неправильно угадаю, за что вы на меня сердитесь, предстоит извиняться безостановочно.

– Тогда вам лучше будет хорошенько подумать. Как в викторине, “двойной риск”, где вопросы позаковыристей, цена в долларах удвоена, а счет может меняться очень быстро.

Вот зачем, на самом деле, он ей позвонил. Не извиняться, хоть и знал, что нужно бы. Они всегда общались косвенно, утверждения каждого – насмешливые шифры, полные культурных отсылок. Иными словами, с нею было увлекательно.

– Беру “отношения за двести”, Алекс.

– Арт.

– Не, я про искусство очень мало знаю.

– Арт Флеминг, – уточнила она. – Первоначальный ведущий “Риска!”. Его уже никто не помнит^[48]. – Ее, похоже, это искренне печалило, как будто она признавала, что быть забытым – судьба, какую разделяет большинство людей. – Что это за звук?

– Ветер. – Тот разгулялся настолько, что сдул со стола пустой пластмассовый стаканчик, оставленный христианами, и швырнул его на сетчатый забор. Рубашка Тедди, вся промокшая от пота, теперь высохла до хруста. Он сменил позу, чтобы не задувало в трубку. – Так лучше?

– Немного. Вы еще на Нантакете?

– На Мартас-Виньярде, – поправил он. – Как выясняется, плохая это мысль была. Сюда ехать.

– Почему это?

– Тропы памяти сильно переоценены. Нужно было остаться в Сиракьюзе. Помог бы вам переехать.

Она громко фыркнула.

– Это Жужжалка Бьюла сигнализирует о неверном ответе^[49]. Перевозчики сами все делают. Я и пальцем не шевелю. Так вот за что вы звоните извиниться. Надо мне вас на скамью подсудимых посадить.

– Протестую, ваша честь. То, что я вам не нужен, не значит, что мне не следовало предлагать.

– С доводом согласна, но протест отклонен. Как там ваши друзья? Вашингтон? Мэки?

– Линкольн и Мики. – Он улыбнулся. Она явно ошиблась намеренно – мелкое возмездие с ее стороны. – Иначе. Так же.

– Ну…

– Вот бы вы не уезжали, – сказал он ей, рассчитывая снова услышать Жужжалку Бьюла, но последовало лишь молчание. – Наверное, я и позвонил только сказать, что вы заслуживаете лучшего, чем я был способен вам дать.

– Почему, интересно. Я действительно себе такой вопрос задавала.

– Объяснить у меня не очень получится, могу только сказать, что дело было отнюдь не в вас.

– В смысле – потому что я черная?

– Нет! – сказал Тедди. – Конечно же, нет.

– Я вас умоляю. Простое “нет” я бы еще приняла, но от “конечно же, нет” меня увольте.

– Вы по правде так обо мне думаете?

– Ну, в отсутствие данных воображению приходится трудиться сверхурочно, – ответила она. – Так, значит, если дело не во мне, то в чем? В смысле, слухи до меня доходили, так что…

– Я не гей, Тереза.

– Я как бы надеялась, что вы как раз гей, сказать вам правду, потому что в таком случае дело и впрямь было б не во мне.

– Нет, тут больше… Не знаю… считайте пожизненной привычкой. Наверное, я не расположен рисковать.

– Ладно, годится. Но когда это началось? И где? И почему?

– Когда? В тысяча девятьсот семьдесят первом. Где? Вот тут. На этом острове. – Ровно на этом самом месте, хоть в такие подробности он и не был намерен вдаваться.

– Теперь остается лишь “почему”.

– Наверное, сумеете угадать.

– Ага, да только я уже уморилась угадывать. Давайте вы мне просто расскажете?

Он вдохнул поглубже. Вот за этим, конечно, он на самом деле ей и позвонил.

Когда они с Джейси вернулись в Чилмарк, Тедди выключил зажигание, и они просто посидели минутку, слушая, как шебуршит остывающий двигатель. Закрыв глаза, он еще чувствовал сильное подводное течение прибоя – волны тянули его в море. Почему же он им просто не дался?