Читать книгу - "Что же тут сложного? - Эллисон Пирсон"

14:00

Вокзал в Лидсе. На выходе вижу Дональда, который ждет меня у турникетов. Его невозможно не заметить. Для человека, которому вот-вот стукнет девяносто, он держится на удивление прямо – то, что называют военной выправкой. (А у нас вместо этого что, компьютерная сутулость?) Он уже не такой высокий, как тогда, когда мы с ним познакомились, но сразу понятно, какая у него была замечательная осанка. Дональд в твидовом пальто с замшевым коричневым воротником, теперь таких почти уже не носят. Отбирает у меня чемодан, и возникает заминка, неловкость, как часто бывает с пожилыми людьми, – ты медлишь, потому что не можешь решить, стоит ли отдавать чемодан или лучше все-таки настоять на том, что понесешь сама, поскольку ясно, что ты с этим справишься гораздо лучше. Но поступить так значило бы лишить Дональда его природной роли джентльмена. А этого мне совсем не хочется, так что я говорю спасибо и передаю чемодан в его дрожащую руку.

На извилистой дороге в Ротли меня за каждым поворотом подкарауливают воспоминания. Например, как Ричард впервые привез меня домой, чтобы познакомить с родителями. Мы тогда занимались сексом по три раза на дню, из постели вылезали, только чтобы поесть и сходить на работу. Барбара отлично знала, что мы живем вместе, в крошечной квартирке над прачечной самообслуживания в Хэкни, но поселила меня в комнатушке с целомудренной односпальной кроватью с насупленным изголовьем из коричневого дерева. В той самой комнате, куда относят все ненужные и громоздкие подарки и дрянные лампы, выбросить которые ни у кого не хватает духу. Когда все заснули, Ричард прокрался ко мне и мы ужасно веселились, пытаясь трахаться так, чтобы кровать не тряслась и не скрипели пружины, бескорыстные Барбарины осведомители. Если я правильно помню, мы так хохотали, что в конце концов оставили всякие попытки и просто лежали разговаривали.

А потом в декабре мы привезли сюда маленькую Эмили. И гадать не надо, в каком году это было, в девяносто восьмом, потому что Эм скоро исполнится семнадцать. На холмах лежал снег, и в том, что мы привезли сюда этого нового человечка знакомиться с бабушкой и дедушкой, было что-то волшебное. Барбара растаяла с первого же взгляда на дивный розовый бутончик на розовом чепчике и нарядную кофточку в тон. У нее-то самой сыновья, и думаю, что такой подчеркнуто женственной женщине, как Барбара, было непросто их воспитывать. Ко мне она лучше относиться не стала, но Эмили полюбила всем сердцем и всегда ее защищала.

– Почти приехали. Необязательно цепляться за сиденье, Кейт, – говорит Дональд. Я разжимаю пальцы и изо всех сил стараюсь не паниковать, потому что руль мой свекор держит даже не одной рукой, а одним пальцем. Он знает эту дорогу, наверное, дольше, чем я на свете живу.

Когда он отпирает заднюю дверь и мы входим на кухню, я столбенею. Царство Барбары, откуда она, точно милостивый самодержец, правила семьей, выглядит хуже съемной квартиры какого-нибудь студента. Все поверхности заставлены тарелками, кастрюлями, консервными банками вперемешку со столовыми приборами. Я повожу носом и чувствую едкий запах мочи. Смотрю на собачью лежанку в поисках виновника. Лежанка на месте, возле печи, но тут я вдруг вспоминаю, что Джема пришлось усыпить еще весной: у колли отнялись задние лапы.

– Посмотри, кого я тебе привел, дорогая. К нам в гости приехала Кейт, правда же, это замечательно?

Барбара сидит в клетчатом кресле с высокой спинкой, которое раньше стояло в гостиной. Я замечаю на кухне и прочую мебель из разных комнат. Ни дать ни взять лавка старьевщика.

– Она у нас сегодня умница, правда, Барбара? – громко произносит Дональд отчасти для меня, отчасти, пожалуй, для себя самого и отчасти для того, чтобы добиться ответа от пожилой леди.

С прошлого лета, когда мы все вместе неделю отдыхали в Корнуолле, Барбара изменилась до неузнаваемости. Она угасает со страшной скоростью. Ее волосы, всегда безукоризненно завитые после еженедельного визита к парикмахеру, поредели и обвисли.

– Поздоровайся, Барбара, а не то Кейт подумает, что ты ее не узнаешь! Она ведь проделала такой путь, чтобы нас навестить.

Я не знаю, что еще тут можно сделать, а потому сажусь на табурет возле Барбары и беру ее за скрюченную руку. Барбара смотрит на меня с детским любопытством, глаза блестят, как дымчатые стеклянные шарики, которые я собирала в школе.

– Ну что, я приготовлю нам чаю? Барбара, я говорю Кейт, что сделаю нам всем чаю. Кейт, или тебе лучше кофе? Ричард вроде бы любил кофе, пока не увлекся новыми идеями и не начал пить все эти странные отвары. Ромашковые, верно?

– Я буду чай, спасибо, Дональд. Обычный, спасибо. Ричард просит его извинить, но у него учеба.

Как же я рада, что он не поехал. Невозможно представить, что бы почувствовал Ричард, увидев родителей на развалинах их жизни.

– Я вижу, Кейт, ты заметила лежанку Джема. Давно пора ее выбросить, но… Да и Барбара думает, что Джем все еще с нами, правда, милая? Шестнадцать лет он у нас прожил. Лучшего друга нельзя было и желать. Мне так не хватает наших прогулок, – вздыхает Дональд. – С собакой все-таки волей-неволей выбираешься из дома. Но заводить новую было бы неправильно. В нашем-то возрасте.

Я беру у Дональда чашку чая, оглядываюсь в поисках свободного места, куда бы ее приткнуть, но некуда. Еще одно воспоминание: Барбара, неумолимая, точно дворник на лобовом стекле, кухонным полотенцем натирает столешницы, и не дай тебе бог на несколько секунд опустить на них хотя бы блюдечко или бокал вина без подставки. Она терпеть не могла, когда на столе что-то стояло. Когда дети были маленькие и мы привозили их сюда, я не знала ни минуты покоя, только и делала, что убирала, потому что бабушка расстраивалась из-за каждой пролитой капли.

Дональд замечает, как я ищу, куда поставить чашку.

– Мы решили, Кейт, поскольку Барбара теперь не всегда помнит, в каком шкафчике что стоит, выставить все на стол, чтобы ей было видно. И если ей нужна кастрюля для супа, не надо вспоминать, в каком она шкафчике, потому что вот она.

– Это вы отлично придумали, – отвечаю я. – Это вы отлично придумали, Барбара, правильно сделали, что выставили все на стол, чтобы сразу было видно. Так ведь проще искать, правда, Барбара? Если честно, мне бы такое тоже не помешало.

– Сейчас придет Маргарет, наша новая помощница, – говорит Дональд. – Барбара, я говорю, что сейчас придет Маргарет, тебе ведь нравится Маргарет, правда?

Пожилая леди улыбается.

Дональд отводит меня в сторонку. Уж не знаю зачем, поскольку Барбара если бы и услышала, то, скорее всего, не поняла. Маргарет, сообщает Дональд, очень славная. Намного лучше Эдны, той иностранки, с которой Барбара не поладила.

– Эрны?

– Да. Она грубила. И к тому же еще и курила.

Барбаре, похоже, нравится Маргарет, насколько теперь вообще можно судить о том, что Барбаре что-то нравится, и я вспоминаю перепалку с сотрудницей социальной службы Ротли по поводу новой помощницы. По крайней мере, я хоть немного помогла, поскольку положение у них явно отчаянное, куда хуже, чем Дональд отважился признаться по телефону.