Читать книгу - "Правда жизни - Грэм Джойс"

Марта оторопела. Незваная гостья сидела в ее доме на подоконнике в позе, больше приставшей восьмилетней девчонке, а не восьмидесятилетней старухе. Было что-то детское в том, как она держится и ерзает на своем неудобном сиденье.

– Что это вы делаете на моем окне? – обратилась к ней Марта.

– Ступай-ка в церковь спиритов, – велела старушка с подоконника. – Пора спасать паренька.

Преодолевая дрожь и сильное сердцебиение, Марта с силой выбросила руку в сторону старухи и прокричала:

– А ну, вали отсюда! Слышишь? Давай проваливай!

Смутный силуэт исчез с подоконника, как пламя зажженной спички гаснет на сильном ветру. Марта, пошатываясь, дошла до калитки и, схватившись за сердце, прислонилась к столбу. Она посмотрела в одну сторону, в другую – улица была пуста. На тротуаре стоймя застыл на уголке одинокий газетный лист. Марта вернулась в дом, хлопнув дверью и резко задвинув засов.

– И нечего сюда таскаться, – взволнованно, но твердо пробормотала Марта. – Нечего ко мне ходить. Я тебя не звала. А припрешься – прогоню. Знаю я вас. Сразу подальше пошлю. Каждый раз к чертям посылать буду. Чтобы все шито-крыто!

Этому старому приему Марту в детстве научила мать. «Гони их, – говаривала та. – Брани их, они этого не любят, терпеть не могут, сразу смоются. Ругайся. Можно по-матерному. Проучи их, чтоб тебя не трогали. В общем, не спускай им».

– Слышишь? Проваливай! – громко повторила Марта на тот случай, если у кого-то еще могли оставаться сомнения.

Это был старый способ изгнания призраков, духов и привидений, и Марта за свою долгую жизнь убедилась, что он чаще всего действует.

Она снова опустилась в кресло и подперла подбородок ладонями. Но тут послышался скрип открываемой калитки, а потом снова возня у двери. Марта встала и мигом отворила дверь. Это был почтальон Эрик.

– Оксфордский штемпель, миссис Вайн! От Бити, наверное? С оксфордским-то штемпелем?

Марта протиснулась мимо почтальона и окинула взглядом улицу. Газетный лист унесло вместе со старушкой.

– Вы хорошо себя чувствуете, миссис Вайн? – обеспокоился почтальон – он все не мог вручить ей письмо. – Похоже, вы здорово разволновались.

– Мама, но он же здесь как у Христа за пазухой! Ему хорошо у нас! – кипятилась Эвелин. Без сопротивления не обошлось.

Ина же сняла очки и вытирала глаза носовым платком. Нельзя было сказать, что она, в отличие от сестры, безропотно подчинилась материнской воле. Но она тоньше чувствовала, где стоит не жалеть пороха и дроби. И все же она не удержалась и сказала:

– Да еще и когда у него так хорошо идут дела в школе. И в церкви.

А вот о церкви спиритуалистов она упомянула зря. Ина и Эвелин не знали, что в то самое утро Марта получила то, что они называли «посланием Оттуда», которое вызвало у нее приступ вдохновенной брани. Но, хотя Марта умела прогнать привидение, она всегда недоумевала, как следует относиться к полученному сообщению, как его истолковать.

У нее не было сомнений, что послание касалось Фрэнка. Кроме того, она понимала, что его подстерегает какая-то неизвестная опасность. Какая именно, она не могла бы сказать. По опыту Марта знала, как легко ошибиться в толковании. Ей было все равно – добрый ее посетил вестник, злой или безразличный. Ей не нравились их постоянные посещения независимо от намерений визитеров. Но предупреждение насчет Фрэнка нельзя было пропустить мимо ушей, и Марта уже решила, что оно как-то связано с церковью. Она знала, что у теток-близнецов, не более способных общаться с миром духов, чем свинья отплясывать польку, ее внук находится в безопасности. Но она чуяла – слетаются темные силы, и сегодняшняя посланница пришла сказать ей это. Правда, вместо награды нарвалась на грубость. Попала Марте под горячую руку. Но дело сейчас было не в том. Марте нужно было действовать, чтобы разомкнуть прочную цепь событий, и для этого нашлось средство – письмо от Бити.

Раз Бити написала, что пора избавить Фрэнка «от тошнотворной мглы спиритуализма» (Марта заметила, что за время пребывания в Оксфорде ее дочь нахваталась чудных словечек), значит, в Рэвенскрейге готовы принять его, думала Марта. У Кэсси «здоровье – лучше некуда, в том числе и психическое» (слово «психическое» Бити подчеркнула, хотя это уже было лишнее), но она истосковалась по сыну. Ему предоставят отдельную комнату, им будут заниматься «благороднейшие умы страны». (Марта не догадывалась о том, что эти слова Бити писала, закусив губу. Бити утешала себя тем, что если Фик и другие жители коммуны и не «благороднейшие» умы, то во всяком случае «самые развитые», а она о ту пору все еще легко смешивала эти понятия.) Она обещала, что это расширит кругозор ребенка и его знания как раз в том возрасте, когда больше всего можно повлиять на его интеллект. Бити еще много чего понаписала – об иезуитах и психологии, о том, что ребенок – это семилетний человек и поэтому нужно воспользоваться последней возможностью для Фрэнка «не увязнуть навсегда в болоте посредственности». Последний изыск Марте пришлось прочесть дважды, причем брови у нее взлетели.

Вся эта прихотливая риторика не произвела на Марту ни малейшего впечатления. Просто так случилось, что письмо пришло одновременно с утренним визитом привидения. Марте с самого начала не давало покоя то, что Фрэнк растет в душной атмосфере синих чулков и сухих лепестков у пропахших пчелиным воском близнецов-спириток. Сегодняшний призрак облек ее тревогу в причудливые одеяния. И самое главное, она понимала, что Фрэнку нужен мужчина, с которого можно брать пример; входя во взрослый мир, он должен ощущать рядом с собой мужское присутствие. Пусть Эвелин и Ину не в чем упрекнуть: они добры и заботливы, в этом им нет равных, но мальчику нужен мужской дух.

– Не забывайте, Кэсси – его мать, и она зовет его к себе, – сказала Марта Ине и Эвелин. -Вы, конечно, хорошо о парне позаботились. Отлично сладили, спору нет. Только не пускать его к собственной матери – нехорошо.

Что могли Ина и Эвелин, эти два нежных сердца, две добрейшие души, возразить на это? Конечно, у них дрожали губы, и, понятно, они заговорили о том, что Кэсси не справится, что негоже все время ребенка с места срывать, но когда Марта произнесла эти слова, да еще тоном неоспоримой правоты, они поняли – дело решено, Фрэнк едет в Рэвенскрейг.

Теперь это было лишь вопросом времени. Марту не пришлось долго уговаривать позволить Фрэнку хотя бы доучиться в школе первую четверть. Бити и Кэсси собирались приехать домой на Рождество – вот все вместе потом и отправятся в Рэвенскрейг. Фрэнку решили пока не говорить о предстоящем переезде – пусть пройдут праздники.

Рождество в тот год получилось не такое веселое, как обычно. Олив и Уильям все еще были в ссоре. Эвелин и Ина никак не могли отойти от обиды – решили, что раз Фрэнка скоро заберут, значит, их стараний никто не оценил. Тем временем, стремясь не упустить ни одной драгоценной минуты, они просто душили Фрэнка в объятиях своей любви, а он, по природной стеснительности, чурался их, стараясь увильнуть от настойчивых ласк. Муж Аиды Гордон подхватил грипп и теперь больше, чем когда-либо, походил на мертвеца. Хорошего же было то, что полегче стало с продуктами – отменяли послевоенные карточки, Юна снова стала самой собой, правда, теперь все ее время было занято двумя здоровыми, резвыми, шумными детьми.