Читать книгу - "Не теряя времени. Книжник - Режис де Са Морейра"

Увы, все знали, что сил у него хватит только на одну. Ковбой пытался ему это объяснить, об этом же твердили клен и бук, но маленький дубок не понимал, как обуздать свой рост. Оставалось одно: удалить одну ветку.

Вот как-то утром друзья пришли к дубку втроем. Ковбой держал секатор. Он протянул его над порослью салата, но вдруг отпрянул и уселся на траву.

— Ты что? — спросила Фонтанна.

— Не знаю, какую отрезать, — придумал на ходу Ковбой.

Бен и Фонтанна тоже сели.

Ковбой, конечно, врал. Какую выбрать, не имело ни малейшего значения, лишь бы одну из двух отрезать. Но у него на это не хватало духу.

Желание делать добро, когда-то послужившее толчком для всей почтовой эпопеи, переродилось у него в панический страх причинить зло. Удалить одну ветку — значило спасти жизнь дубку, но Ковбой ужасно мучился: вдруг что-то сделает не так, вдруг поранит деревцо!

Бен, тот был просто не способен взять секатор в руки. При одной этой мысли он уже чуть не плакал.

Ну, а Фонтанна в самом деле не знала, которую ветку отрезать.

Так они и сидели, не зная, что делать. Дубок, которому хотелось жить, не понимал, чего они там тянут, и ждал, чтоб кто-нибудь скорее сделал то, что надо.

Но всех троих как будто парализовало.

— Могу я помогать вам? — раздался рядом чей-то голос.

Ковбой узнал Луиса, садовника-португальца, и встал с ним поздороваться.

Луис был великим садоводом. И хорошо знал Ковбоя, поскольку много лет уговаривал его поручить свой сад заботам профессионала, то есть его же, Луиса, заботам. Ковбою и хотелось согласиться, но что-то каждый раз мешало.

А потом Луис понял, что если саду суждено воскреснуть, то только при условии, что сам Ковбой займется им. И как великий садовод смирился с этим и напрашиваться перестал. Правда, время от времени он все же заходил к Ковбою и повторял вопрос, но теперь уже скорее в шутку.

— Все еще нет? — кричал он с улицы.

— И не мечтай! — отзывался из сада Ковбой.

С тех пор как Ковбой решился наконец взяться за сад, Луис несколько раз заходил, но днем, когда трое работников спали. Он не был посвящен в чудесное ночное садоводство и даже полагал, что у Ковбоя «все не дома», но видел результаты их работы и иногда задерживался кое-что подправить.

Вот почему, застав в то утро всю троицу сидящей рядом с деревцом, Луис остановился. Он пригляделся и почувствовал, что что-то не в порядке. И предложил помочь, на этот раз без шуток.

— Могу я помогать вам? — крикнул он.

Ковбой с улыбкой подошел к Луису, протянул ему руку:

— Заходи, Луис, посмотри-ка на сад.

Португалец притворился удивленным, хотя на самом деле знал тут каждый уголок.

— Ого! Какой работ! — сказал он и присвистнул.

— У нас тут кое-что не ладится, — признался Ковбой и показал на маленький дубок.

Луис кивнул Фонтанне с Беном, склонился над дубком, погладил обе ветки, потом взял у Ковбоя секатор и отхватил одну из них.

Друзья смотрели на него благоговейно.

— В чем дело? — удивился величайший садовод.

— Нет… ничего, — сказал Ковбой.

Они испытывали облегчение и восторг.

— Бывают, — пояснил Луис, — такие случаи, что нужно обрезати.

И он ушел.

* * *

Спать друзья не пошли, а провели весь день за мелкими доделками. Под вечер все было завершено — ура, успех, победа!

Событие решили ознаменовать ночным костром из кучи веток, но только под конец, а для начала сели около нее, чтоб хорошенько выпить по такому случаю. Бен приготовил торжественную речь, которую решился произнести после нескольких рюмок.

— О старые ветки! — начал он и бросил зажженный жгут на обильно политую кучу. Тотчас взметнулось, загудело пламя, так что дальнейших слов никто не слышал.

Целых полчаса Фонтанна и Ковбой смотрели речь Бена, обращенную к веткам. Их взгляд приковывали огненные отблески, что устрашающе плясали на его лице. Он драматически размахивал руками, а иногда, казалось, хохотал. Наконец на щеках его выступили капли пота, друзья же приняли их за слезы и разрыдались вместе с ним. Бен бросился к ним.

— Что с вами? — спросил он.

— Это так грустно! — всхлипнула Фонтанна.

— Но это было самое смешное место! — возразил Бен.

— Смешное, конечно, но и грустное тоже, — вывернулся Ковбой.

— Ну, ладно… Так я продолжаю?

— Валяй, — непросохшим голосом сказала Фонтанна. — Заканчивай.

И Бен, не отходя от них, завершил свою речь, урезанную ввиду чувствительности аудитории:

— Итак, почтеннейшие ветки, боюсь, не создалось ли у вас явственное впечатление того, что вы горите, но это впечатление, поверьте, ложно, вы вовсе не горите.

Бен замолчал и бросил взгляд на Ковбоя с Фонтанной — они улыбались.

Ложное впечатление веток становилось все более явственным. Друзья любовались костром и продолжали возлияния.

Напившись вдрызг, они уснули в возрожденном их трудом саду.

И снова Ковбою приснилась сказочная красавица. Он уже в прошлый раз отчаялся написать ей письмо и понял, что никогда во сне ему и не удастся это сделать. Поэтому сейчас, когда его вновь ослепила ее улыбка, огорчило ее одиночество, он просто черкнул на листке: «Мой дом — твой дом», запечатал записку в конверт и послал ее во сне по почте.

Бен и Фонтанна спали без снов. А проснувшись, взглянули друг другу в глаза. Но Бену взгляда было мало, он опустился ниже и зарылся головой под юбку. Фонтанна, прижав к себе его голову, глядела широко раскрытыми глазами в небо. Очень скоро она увидела свою звезду и больше от нее не отрывалась. Она вцепилась Бену в волосы и полетела.

Там, на звезде, Фонтанна осмотрелась. Звезда оказалась очень красивой и очень небольшой. Фонтанна легко обошла ее всю и обратила взор на множество других, сиявших вокруг. Зрелище было такое прекрасное, что она вернулась за Беном. Приподняла его, чтобы их головы опять оказались рядом, и повернула лицом к небу. Потом сняла с него одежду, сама разделась и дала ему войти в себя. Бен смотрел ей в лицо, лицо на фоне звезд. Фонтанна улыбалась и звала его на звезды.

И вот Фонтанна выгнулась, а Бен поддался ей, глаза у них закрылись, и они стрелою взмыли в небо.