Читать книгу - "Клео. Как одна кошка спасла целую семью - Хелен Браун"

Я никогда не встречала ребенка, который бы так уверенно и удобно чувствовал себя в этом мире. Обхватив меня за палец миниатюрной ручкой, Лидия, казалось, точно знала, что находится именно там, где ей надлежит быть. В голове не укладывалось, что она никогда не появилась бы на свет, если два с половиной года назад от нас не ушел бы Сэм. Я до сих пор плакала, вспоминая Сэма, и пыталась обнаружить что-то от него в форме ее головки, в глазах. Но Лидия была совершенно независимой и уверенно требовала, чтобы ее воспринимали именно так. Огромная радость не стирала грусти и памяти. Жизнь показала, что они могут существовать одновременно.

Снова подкрадывалась зима. Южные шторма из пролива Кука с ревом неслись на город, превращая струи дождя в ледяные розги. На уличных перекрестках ветром выворачивало и рвало зонты. Старушки хватались за фонарные столбы, чтобы не улететь. Горожане карабкались вверх по холмам к своим жилищам, и не было среди них ни одного с приличной прической. Когда ветер наконец исчерпал свои возможности, холмы насупились и плотно укутались в пелерины из туч. Город окуклился, отгородился от всего. Но дождь все равно продолжался.

Веллингтонцы даже и не обсуждали особо эти мелкие неприятности. Да, климат тут был прескверный, а жить им приходилось на скалистом острове, прямо в челюстях у ледяного континента. Однако наградой служило возвышающее их в собственных глазах сознание того, что они живут в столице страны и потому (никак невозможно выразиться тактичнее) весьма значительны. Они, что ни говори, на голову выше всех этих оклендцев, унылых обитателей Крайстчерча и (Господи, прости) неотесанных дурил из провинции. Ненастье сильно осложняло жизнь, но город упорно ему противостоял: клубы книголюбов, всевозможные вечерние курсы и больше театров на душу населения, чем в любом другом городе. Культурные мы, вот так-то.

— Это вы привезли с собой скверную погоду, — строго говорили веллингтонцы окоченевшим, трясущимся от холода гостям. — До вчерашнего дня у нас тут был полный порядок. Две недели, не меньше, солнце светило вовсю.

Но после целых десяти дождливых и ветреных дней кряду Веллингтон должен был решиться на нечто из ряда вон выходящее. Стряхнув с себя серую накидку, город вдруг внезапно расцветился яркими красками. Улыбнулось желтое солнце, разом превратив гавань в синюю чашу. На фоне серых гор засияли алые крыши. Веллингтон повеселел и стал похож на картинку в детской книжке. И снова у местных жителей появился повод поздравлять друг друга с тем, что они живут здесь, в настоящем тропическом раю (ну почти).

Через шесть недель после рождения Лидии Робу должно было исполниться девять лет. То, другое девятилетие отбрасывало на предстоящий праздник некую тень. А вдруг девять станет несчастливым числом для всех наших детей?

— Как ты хочешь справлять? — спросила я у Роба утром. Я нервничала, боясь, что он вдруг повторит тогдашнюю просьбу Сэма и «праздник» окажется таким же мрачным и зловещим.

— Знаешь, чего мне на самом деле хочется, — произнес Роб; я затаив дыхание склонилась на мойкой, — так это позвать гостей с ночевкой.

— Джейсона?

— И Саймона, и Тома, и Эндрю, и Натана…

— Ты хочешь большую «пижамную» вечеринку? — переспросила я, представив, как от стен отражается эхо веселых голосов. — Так давай ее устроим!

— А можно, я позову еще Дэниела, и Хьюго, и Майка тоже?

— Конечно! Может, позовешь и девочек?

Роб посмотрел на меня так, словно я предложила ему позавтракать брокколи и луком.

В день рождения, ближе к вечеру, к нам начали стекаться по зигзагу мальчишки в пижамах и с улыбками такими белозубыми, что они совершенно ослепили опоссума, кормившегося на дереве у ворот. В доме их встречал Роб, в ярко-красном домашнем халате и новеньких электронных часах «касио» — разных функций в них было больше, чем у космического корабля «Спейс Шатл». (Еще утром мы отправили старые часы с Суперменом в торжественную отставку, к Стиву в комод.)

Дом наполнили шумные, голосистые, топающие мальчишки. Стены содрогались. Фикус трясся. Ковер был усыпан картофельными чипсами. Через всю кухню летали сосиски. Раньше подобная вечеринка для меня была бы невозможна. Я бы просто не выдержала. А теперь — нормально. Связать простыни и вылезать по ним в окно? Почему бы и нет? Крикет в прихожей? За милую душу! И плевать, если разобьют лампочку-другую. Натянув свой синий халат, чтобы не выпадать из общего стиля, я приготовилась к диким мальчишечьим гонкам.

Я и не представляла себе, сколько приятелей появилось у Роба за два с половиной года, после гибели Сэма. И это не были добросердечные товарищи, которые поддерживали с ним отношения из жалости или сочувствия. Они подшучивали друг над другом, хохотали и относились к Робу с неподдельной симпатией. С 1983 года он очень изменился. Пугливый малыш, прятавшийся за спину старшего брата, превратился в общительного парнишку, настоящий магнит для друзей. Я чуть не расплакалась от благодарности и уважения к своему сыну.

Кошки и младенцы плохо сочетаются с вечеринками. Клео и Лидию я решила было удалить на это время в тихую комнату, подальше от эпицентра. Но оказалось, что у них обеих гости вызывают скорее любопытство, чем страх. Тогда я позволила им выйти. Клео тут же облюбовала для себя Саймона, рыжеволосого любителя кошек, и провела большую часть вечера у него на коленях, дегустируя ломтики ветчины. Лидия, в прелестных голубых ползунках (купленных, когда еще она должна была стать мальчиком), одаривала мальчиков благосклонной улыбкой, как королева-мать своих верных подданных.

Мальчики затеяли игру в «колечко-колечко, выйди на крылечко». В их случае это было «выпрыгни на крылечко». Дождь яростно бросался на окна. Над крышей раздавались оглушительные литавры — это грохотал гром. Стук дверного молотка, закрутившегося на шарнире, совпал со вспышкой молнии.

В дверях стоял старый фокусник, с фальшивым носом и в круглых очках. С большущим чемоданом в одной руке, он не обращал внимания на грозу, как будто буря была не более чем театральным эффектом, оповещавшем о его приходе. На вид ему было не меньше восьмидесяти. Извинившись за опоздание, он снял плащ и похлопал себя по лысине. Мне стало страшновато за него. Табун разыгравшихся мальчишек — не самая благожелательная аудитория. Ребята критически следили за артистом, между тем как он решительно вошел в гостиную. Ох, чувствую, его хватит секунд на тридцать, не больше.

Руки у него были квадратные, пальцы коротенькие, как окурки. Руки каменщика. Однако они оказались неожиданно проворными. Фокусник опускал веревку в пластиковый пакет, заставляя ее становиться то длинней, то короче, а шарфы, залитые чернилами, побывав в картонной коробке, выходили из нее чистыми. Хотя мальчики и были настроены скептически, они смотрели во все глаза и невольно ахали.

Для завершения своего выступления старичок приберег цилиндр. Он попросил именинника три раза дотронуться до него волшебной палочкой. К всеобщему изумлению, в шляпе оказался живой белоснежный голубь.

Клео — она рассеянно наблюдала за представлением, лежа у Саймона на коленях, — вдруг метнулась по полу, как лакричная пуля, и прыгнула на птицу. Старик отпрянул и завалился на спину. Испуганный голубь забился, вырвался у него из рук. Мальчики затаив дух следили, как птица металась по комнате, потом неловко устроилась на фикусе. Стив схватил Клео и вынес ее из комнаты, пока я помогала фокуснику подняться на ноги.