Читать книгу - "Когда боги спят - Сергей Алексеев"

Он вздрогнул и замер — Саша искал способ расквитаться с жизнью? Потому забрался на чердак девятиэтажки?

Нет, не может быть! Книги брошены давно, все покрылось пылью. Если и читал, то уж никак не перед смертью…

Он сел в кресло и стал смотреть в сводчатое окно, выходящее на реку: Саша сидел вот так же и смотрел на воду, зимой и летом; и на ту сторону смотрел, где стоят похожие дома, как на Серебряной. И о чем-то ведь думал, возможно, и решение уйти из жизни было принято здесь…

— Я слишком поздно родился, чтобы жить с вами, люди…

Но почему?! Закончилось увлечение жизнью? Много что попробовал, испытал на себе, в том числе и наркотики, после чего потерял интерес к существованию. Поздно родился! Мир и образ жизни в этом мире не устраивали его, и не потому ли он ринулся в театральную студию, в актерскую, придуманную, наигранную и иллюзорную жизнь?

Однако и она оказалась нестерпимой, ибо существовать в ней можно лишь имея характер и повадки Ал. Михайлова…

И все-таки, кто входил сюда и что вынес? Следов обыска незаметно, впрочем, если здесь побывала бесприданница, то наверняка знала, что и где лежит, взяла компрометирующие ее бумажки или предметы и вышла. Кажется, рылись в платяном шкафу, дверца приоткрыта, торчит рукав пиджака…

Хотя у Саши всегда был беспорядок, сам убирал редко, а мать или домработницу не впускал, запирая комнату на ключ. Постельное белье выдавал раз в неделю и получал новое, как в общежитии…

Зачем он это делал? Что скрывал? Может, какие-то тайные детали своего существования?.. Зубатый открыл шкаф — мебель во всем доме была антикварной, отреставрированной, однако сохранившей запах старины — по крайней мере, так казалось. Вместе с рубашками, свитерами и брюками висел костюм магистра — черная мантия и четырехугольный колпак с кисточкой. Вещь для сына странная, неожиданная, но если вспомнить, что учился в студии, то все объясняется: принес из театральной костюмерной, к примеру, для репетиций и забыл сдать… Но что он репетировал?

Под одеждой, внизу, оказалась картонная коробка, замотанная скотчем, и довольно тяжелая — пожалуй, единственный закрытый предмет, и потому Зубатый достал складной нож и разрезал упаковку…

То, что было там, в руки брать не хотелось, но одновременно и не открывало никакой тайны. Побуревший от времени, наверняка выкопанный из могилы череп, лопаточная, скорее всего, кость и муляж скованных наручниками, отрубленных гипсовых рук со струйками нарисованной крови. Тут же лежал явно бутафорский кинжал с красными пятнами на лезвии и настоящая фашистская бляха полевой жандармерии.

То, что Саша одно время увлекался сатанизмом, Зубатый узнал лишь после его смерти от начальника УФСБ, который в общем-то и успокоил, что это лишь веяние моды, дурь золотой молодежи и ничего серьезного. По-видимому, так оно и было: коробка с атрибутами, впрочем, как и черная мантия, находились в шкафу невостребованными и напоминали сваленный в угол металлический хлам тренажера — символа физической силы.

Зубатый сунул коробку назад, закрыл шкаф и. в задумчивости еще раз обвел взглядом комнату. Вывод уже зрел, в подсознании крутилась по спирали мысль-догадка, но где-то на последнем витке срывалась — чего-то недоставало, какой-то мелкой и важной детали. Он пошел снова по кругу и будто споткнулся, вспомнив слова блаженной старухи:

— Ищи Бога, а не власти!..

Да ведь Саша Бога искал! Но, оказавшись в безбожном мире, не увидел его, не почувствовал, и не потому ли в его комнате нет ни единого христианского символа, как и прочих религий? Все есть, следы самых разных его увлечений, вплоть до черной магии, но нигде ни крестика, ни иконки, ни божка.

Он действительно родился слишком поздно, чтобы жить. Боги к тому времени уснули…

На минуту Зубатый почувствовал себя беспомощным и слабым, но потом встрепенулся, вспомнив о Маше. Закрыл комнату, по-воровски вернулся в кабинет и заперся на ключ. Внизу по-прежнему слышались голоса, причем веселые — Ал. Михайлов рассказывал что-то забавное, смеялся бархатистым баритончиком, будто кот мурлыкал. Но Катя вроде бы все еще бродила по дому и искала, потому как время от времени раздавался ее громкий и театрально удивленный голос:

— Куда он делся?..

Зубатый достал мобильный телефон, набрал номер дочери — Финляндия ответила короткими гудками. Прислушиваясь к голосам, доносящимся из зала, он еще дважды повторил звонок, но на том конце кто-то плотно сидел на телефоне. Тогда он включил автодозвон, прилег на кушетку и прикрыв глаза, стал мстительно думать, мол, пусть кричат, ищут, пусть с ног собьются, а он и звука не подаст, кто бы ни постучал. В дверь на самом деле стучали и окликали, однако Зубатый жмурился и таил дыхание. Он не уловил мгновения, когда задремал, вернее, даже уснул, потому что с уголка губ сбежала нитка слюны, и резко вскочил: возле уха заверещал телефон.

— Маша? Маша! — спросонья спросил он громко, забыв о конспирации, но услышал голос Хамзата.

— Я приехал, стою у вашего дома. Надо говорить.

Зубатый встряхнулся и отер лицо.

— Сейчас спущусь.

Набросил плащ и не скрываясь, протопал по лестнице. В зале его услышали, сразу стихли голоса, и жена спросила вслед:

— Толя! Ты откуда? Где был?..

Он даже не оглянулся и вышел во двор.

Судя по всему, Хамзат только что вернулся из командировки, ждал возле крыльца и от нетерпения копытил землю. Небритый, черный, с воспаленными от бессонницы глазами, в заляпанном дорожной грязью камуфляже, начальник охраны напоминал чеченского боевика. Он демонстративно оглядел чужие машины во дворе и кивнул на ворота.

— Говорить надо там.

Сели в его машину, Хамзат снял берет и сходу доложил:

— В Новгородскую область ездил. Деревню Соринская Пустынь нашел. Есть такая.

— Разумеется, есть, — спокойно проговорил Зубатый, хотя ощутил тихий душевный трепет. — Как там дороги?

— Дороги нет, а дорожный знак сам видел. Только какая область, не понял.

— Как это — не понял?

— С одной стороны — Псковская, с другой — Тверская, а я заехал через Новгородскую. Где был, сказать трудно, границы не видно, карты нет. Местные жители сами не знают, в какой области живут. Одни пенсионеры, никому не нужны. Мобильник не берет, мертвая зона.

— Ну, а место найдешь?

— Как не найду? С закрытыми глазами найду. Поехали!

— На себя-то посмотри? — урезонил его Зубатый. — Тебя милиция не останавливает?

— На каждом посту под автомат ставят. Я привык…

— Езжай домой, приведи себя в порядок. Нечего народ пугать.

— Думал, надо срочно, — Хамзат не умел расстраиваться и сразу же злился. — Ехал всю ночь, машину толкал, телефон в лужу уронил…