Читать книгу - "Останься со мной навсегда - Назира Раимкулова"

— Ох, не скажи, мать-олениха, не знаешь ты людей! — качала головой Рябая Хромая Старуха. — Не то что лесных зверей, они и друг друга не жалеют.

Отдала бы я тебе сироток, чтобы ты сама узнала, что правдивы мои слова, но ведь и этих детей люди убьют у тебя. Зачем же тебе столько горя?

— Я уведу детей в далекий край, где их никто не разыщет. Пощади детишек, большая мудрая женщина, отпусти их. Буду я им верной матерью… (Ч. Айтматов).

Я не знаю…. После таких строк у меня наворачиваются слезы от понимания того, что животные обладают милосердием и любовью к жизни. Я помню, как впервые увидев фильм «Белый пароход» в семь лет, была поражена жестокостью таких людей, как Орозкул. Сейчас я плач. Плачу оттого, что сегодня могут дать разрешение на убийство маралов и других краснокнижных животных. Плачу, потому, что в угоду и по глупости депутатов парламента могут убить моё детство, мою Мать — Олениху, моего деда Момуна, мой белый пароход… моё сердце…. Скажите, кто дал право недалеким, глупым чиновникам разрешение даже на мысль об отстреле? Каким нужно быть манкуртом, чтобы не ценить то, чем одарила нас природа? Название этому одно — духовный фашизм! Неужели депутат Эсенгул Исаков не читал произведения Айтматова? Да, даже если и не читал, в школе он учился и должен прекрасно понимать что редкие животные — это сокровища планетарного масштаба. Есть ли у этого депутата сердце? А может, у него вместо этого установлен калькулятор? Остановитесь люди! Что вы творите?

Наш народ с богатой историей и культурой всегда славился своим радушием и гостеприимством. С детства наши деды рассказывали легенды и сказания о Кожожаше, как одного из ярких примеров человеческой алчности. Эти легенды передаются из поколения в поколение, и тонкой линией через них пролегает самое главное — бережное отношение к природе.

Природа не прощает ошибок, видимо, одной из таких ошибок можно считать и сам факт существования таких индивидов, как депутат Исаков. Иначе, как назвать его поступок? Это новоявленный Кожожаш, загоняющий олениху высоко к скалам, а вместе с нею и всю историю кыргызов, для которых само понятие Бугу-эне было святым. Кто дал право Исакову попирать святыню? Даже в трудные и голодные времена наши предки старались сохранить природу.

Мы что, умираем с голоду? У нас нет других путей пополнить дыру в бюджете? А почему тогда наши депутаты молчат? Кто они? Если молча соглашаются с одним? Соучастники? Может в таком случае, если парламент так радеет за бюджет, он откажется от льгот, которые оплачиваются из кармана налогоплательщика? Содержание одного депутата обходиться государству намного дороже, чем шкура убитого зверя! Может, все-таки не тех называют зверьми?

Поистине, нет предела человеческой жадности и жестокости! Помнится, когда депутаты пришли к власти, они клятвенно заверяли, что будут работать на благо, или я что-то путаю? А что теперь? Вместо того, чтобы обсуждать законы облегчающие жизнь человека, они угождают иностранным браконьерам! Может, и на нас отстрел разрешите, господин депутат? А что? Мы уже это проходили! В 2005-м, в 2010-м, и теперь… сезон охоты открыт?

Оглянитесь! Разве вы не видите, что вся природа плачет. Это плачь по слепнущим барсам, плачь по мелеющему Иссык-Кулю, плачь матери Оленихи…

* * *

На четвертый день Анаре стало лучше, и она, с утра припевая себе под нос, побежала на кухню ставить чайник. Отца не было, Наристе еще не вернулась с ночного дежурства, и девушка чувствовала себя полноправной хозяйкой. Приняв душ, она включила телевизор. Диктор в это время объявлял прогноз погоды.

— Ну, какая еще может быть температура в декабре? Зима, она и есть зима! — вскричала Анара и засмеялась.

Во входной двери провернулся ключ. Это пришла Наристе. Анара сразу же надела свой воображаемый пуленепробиваемый панцирь. Наристе, раздевшись, прошла сначала к себе в комнату, затем, выйдя уже в халате, заметила сидящую на кухне Анару.

— Привет! Ну как мы себя чувствуем?

— До твоего прихода было лучше! — огрызнулась девушка.

— Значит, выздоровела? — улыбнулась Наристе.

Анара, молча, допила чай и ушла к себе в комнату, оставив Наристе наедине с ее мыслями.

Женщина машинально помыла посуду и, достав из морозильника мясо, села возле окна. Её мучили нерадужные мысли.

— Почему столько времени, мы не можем найти с Анарой общий язык?

Что мне необходимо сделать, чтобы девочка оттаяла? В чем её вина? Разве она виновата в далекой смерти её матери? Разве её вина, что девочка выросла без материнской ласки? Да… Наверное, это её вина…

Ведь найди она раньше Атая, всем могло бы быть по-другому… Будь её девочка сейчас жива, разве не подружилась бы она с Анарой? Почему же судьба так жестока к одним и так жалостлива к другим?

Анара уже одетая вышла из своего убежища.

— Ты когда вернешься? Отец сегодня звонил, сказал, что у него есть важный разговор.

— Вернусь, когда освобожусь, что за глупые вопросы?! — раздраженно буркнула девушка, хлопнув дверью.

Вечером за ужином Атай объявил, что на полгода едет в Африку.

Наристе огорчилась, но виду не показала. Анара же наоборот обрадовалась, она запрыгала и, обняв отца, закричала:

— Классно, пап! А зарплата там какая?

— Ну, как тебе сказать, порядка трех тысяч долларов в месяц, — заулыбался Атай.

— Ух ты! Здорово! Значит, ты по приезду купишь мне машину, как обещал? Ураааа!!!

— Куплю, куплю, конечно, именно поэтому я и согласился ехать в эту командировку.

— А когда ты уезжаешь?

— Через две недели.

Следующие две недели в доме прошли мирно.

* * *

Последние два месяца Наристе неважно себя чувствовала. Она не понимала чем это вызвано. Ни с того ни с сего, у неё вдруг начинало бешено колотиться сердце, давление то понижалось, то поднималось. Появилось головокружение. Она сдала кровь, проверила давление и сердце — ничего. Записалась на прием к гинекологу. Врач, осмотрев её, успокоила, сказав, что это, скорее всего, гормональный всплеск и возможно ранее наступление менопаузы. Наристе огорченная таким вердиктом ходила сама не своя. Ей прописали витамины. Она не стала ничего говорить Атаю, чтобы не огорчать его перед отъездом. Ей было немного боязно оставаться один на один с Анарой.

За неделю до отъезда Атая у Наристе появились сильные головные боли, которые начинали наплывать на неё и сами вдруг исчезали в миг. Она не могла понять, что твориться с её организмом. Отчего вдруг такие сбои? Для менопаузы она слишком молода, хотя если взять в учет отсутствие у неё на протяжении долгих лет интимной жизни — вполне предсказуемый сценарий развития. Что-то пошло не так… но что? — Наристе изводила себя мучительными вопросами и не находила ответа.

Витаминный ли курс, который получила Наристе или стресс, которому она сама себя подвергала своими грустными мыслями, но Наристе стала вдруг замечать, что стала поправляться. Снова сомнения, снова мучительные анализы, снова неутешительный диагноз.