Читать книгу - "Ребенок - Евгения Кайдалова"

Потом ноги начали опухать. Офисная повариха посоветовала мне пить поменьше жидкости и, взяв на себя обязанности моего личного врача, начала за обедом наливать мне супа на самое донышко, а чая не наливать вовсе. Я понимала ее благие намерения, но испытывала к ней те же чувства, что и преступник под пыткой – к палачу. Кроме того, я все равно не могла одолеть жажду, и мне единственной изо всех сотрудников приходилось просить о чашке чаю. При этом я чувствовала себя ниже по рангу, чем даже уборщица (обедами не кормили только ее, но чаю с печеньем хлебнуть разрешали). Я задавалась вопросом: неужели повариха может смело притеснять начальника отдела маркетинга только за то, что та беременна?

Однажды ноги у меня опухли настолько, что я вынуждена была прийти на работу не в туфлях, а в резиновых шлепанцах, годных разве что для набережной курортного городка. Виктор вежливо, но твердо посоветовал мне отложить все назначенные на сегодня встречи до того времени, пока я не смогу надеть подобающую обувь. Я чувствовала, что перестаю быть человеком в полном смысле этого слова.

Да, живот занимал в моем организме все больше и больше места, оставляя все меньше и меньше пространства для мозга: на меня нападала поразительная забывчивость. Я забывала о важных звонках, о местах, куда положены бумаги, о документах, которые необходимо было подготовить для тех или иных целей. Однажды мой напарник Юра в тихом бешенстве вернулся с таможни, известив меня о том, что я не снабдила его такими-то и такими-то бумагами. Я вытащила свой список документов, который мне продиктовали таможенные брокеры: возле неподготовленных пунктов мной были поставлены галочки.

Несмотря ни на что, я твердо решила держаться за работу столько, сколько смогу, – жизнь вне офиса была бы равносильна тому, что меня просто выбросили за борт. Единственным временем, когда у меня возникала мысль: «Хватит!», были моменты входа в метро утром и вечером – я изо всех сил прикрывала свой живот, пытаясь уберечь его от напирающей толпы.

Конечно, я сознавала, что примерно через месяц уйти все равно придется. Дальнейшие события я представляла себе приблизительно так: я ухожу в декретный отпуск, и на работе мне выплачивают пособие (о декретных деньгах я читала и слышала часто); кроме того, какое-то пособие будет выплачивать и государство, а этого вкупе с моими сбережениями должно хватить на жизнь. Я сижу с ребенком месяцев до трех и кормлю его грудью, а затем перевожу на искусственное питание и отдаю его в ясли (куда когда-то отдали меня саму), после чего возвращаюсь на работу, где за мной по закону должно удерживаться место. Начиная с этого момента жизнь вернется на круги своя, за исключением того, что по дороге с работы я теперь буду заходить за ребенком в ясли. Возможно, первое время я буду недосыпать, потому что по ночам дети плачут.

К концу августа такая картина четко сложилась в моей голове, совсем как сказочный замок в головоломке «пазл». В последнее августовское воскресенье я в приподнятом настроении отправилась в бассейн, где не была уже пару недель: все прошлые и позапрошлые выходные дни в пейнтбольном клубе проводились рекламные акции.

Моя медицинская справка для бассейна оказалась просроченной, и я отправилась в кабинет врача. Скороговоркой произнеся: «Здравствуйте, мне, пожалуйста, новую справку», – я уселась и начала, тяжело пыхтя, снимать босоножку – врач обычно проверяла отсутствие грибка на ногах. Но сейчас она почему-то наблюдала за мной с полным недоумением.

– Девушка, подождите, не разувайтесь! На каком вы месяце?

– На седьмом.

– И вы собираетесь плавать?!

– Конечно, а что?

– Как что? Вам уже нельзя.

– Почему нельзя? – Я вздрогнула от недоброго предчувствия.

– Да ведь с вами все, что угодно, может случиться! Вы посмотрите, сколько сегодня народу (окно кабинета выходило на ванну бассейна, и я увидела, что он действительно переполнен), вдруг вам кто-нибудь ногой попадет по животу? Вчера одной женщине челюсть сломали, а она французский язык преподает… Хотите, чтобы и вам так же? А если выкидыш прямо в бассейне? Нет, справку не дам, и не просите!

Перед тем как выйти из кабинета, я взглянула в окно. Там был настоящий маленький курорт: все залито веселым солнцем, везде – радостные брызги и мокрые хохочущие лица – замученные пылью и жарой горожане от души резвились в воде. Кто-то загорал на полотенцах, постелив их прямо на краю бассейна… Я закрывала за собой дверь с таким горьким чувством, словно весь остальной мир становился отныне для меня недоступен.

Всю дорогу до дома я удерживалась от слез, подавляя их ненавистью к тому, по чьей вине я лишилась еще одного кусочка жизни. Но, едва придя домой, я с яростью задрала полы блузки (50-го размера!), взглянула своему врагу в лицо и зарыдала с бессильной злобой. Только полюбуйтесь на этот бесформенный и безобразный живот, пришедший на смену моей стройности! Мало того, в животе копошится он, требуя все большего и большего места и периодически выпячивая мягкие стенки своего инкубатора. Он без конца переворачивается, подергивает руками и ногами, сосредоточенно растит когда-то сохраненные ему голову и тело и заставляет мою жизнь сжиматься, как шагреневую кожу, с тем чтобы под конец в ней не осталось ничего, кроме него одного.

Ко мне постучали. Я сдавленно крикнула: «Сейчас, минуту!» – и успела ополоснуть лицо холодной водой. Как хорошо, что кто-то ко мне зашел! Кто бы это ни был, ко мне протягивал руку Большой Мир.

Посланцем Большого Мира на сей раз оказалась комендантша, Серафима Гавриловна. С момента нашего знакомства между нами сложились своеобразные отношения: вежливо-нейтральные с моей стороны и неприятно-угодливые с ее.

– Мне того… поговорить надо, – сообщила Серафима после взаимных приветствий.

Я пригласила ее пройти и присесть. Та присела на кровать, держа спину очень ровно – чувствовалось, что она напряжена.

– Я вот чего пришла узнать… Кто за комнату теперь платить будет?

Думаю, что в этот момент на меня забавно было смотреть. Я и сама чувствовала, насколько исказилось мое лицо.

– Платить?

– Ну да! Кто ж за бесплатно-то жить сюда пустит?

– И что, весь этот год за комнату платили?

– А как же! Этот твой Антон снял ее по контракту.

Я слышала о том, что студентам разрешают снимать свободные комнаты в общежитии по контракту, но даже не подозревала, что именно так решился вопрос моего пребывания в Москве.

– А ты что думала, почему ты здесь живешь? – с усмешкой осведомилась Серафима.

Признаться, я вообще об этом не задумывалась. Ведь не задумывается же ребенок о том, почему он живет в родительской квартире.

– Так это… как теперь с комнатой быть? Антон, он вроде как того… глаз теперь не кажет…

Я попыталась взять себя в руки и выбраться из-под придавившей и оглушившей меня лавины.

– Хорошо, я заплачу. Сколько?