Читать книгу - "Вероника желает воскреснуть - Вадим Норд"

– Прозевал анестезиолог? – удивленно переспросил Александр. – Как можно прозевать очевидное? Он что – пьян был? Или три операции сразу обеспечивал?

– У них не было газоанализатора[28]– развел руками Карачевский. – то есть вообще-то их было аж два, но ни один не работал. Давно.

– Константин Владиленович, вы не шутите? – Александр понимал, что подобными вещами в здравом уме не шутят, но в то же время не понимал, как так можно работать.

– Какие могут быть шутки? – поморщился Карачевский. – Умерла двадцатитрехлетняя девушка…

Александра немного удивил акцент на слове «двадцатитрехлетняя». А что – пятидесятитрехлетнюю не так жалко разве?

– Главный врач и анестезиолог под следствием, родители скорбят, общественность возмущается – какие уж тут шутки? Но, несмотря на то что аппарат ИВЛ эксплуатировался с нарушениями, то есть – без положенных инженерно-технических аппаратов, и несмотря на отсутствие газоанализатора во время операции, была предпринята попытка перевести стрелки на хирурга, который делал операцию. Якобы он долго копался, затянул время, из-за чего пациентку пришлось дольше держать под наркозом, отсюда, мол и гипоксия… Детский сад, короче говоря, потому что операция не растягивалась, никаких технических осложнений не было, просто анестезиолог был племянником главного врача. Да и для руководителя клиники, как вы понимаете, в подобном случае лучше, чтобы хирург оказался неумехой. За ошибку хирурга, имеющего на руках действующий сертификат, главному врачу отвечать не придется, а вот за нарушение правил эксплуатации аппаратуры и проведение операций без должного обеспечения ему светит до пяти лет лишения свободы. Ну как можно быть таким беспечным! Я, как вам известно, буквально разрываюсь надвое между клиникой и кафедрой, но у меня везде порядок! И все осмотры вовремя проводятся, и все работает, как надо… Это же мое дело, мой кусок хлеба с маслом!

Судя по тому, как был одет профессор, и по тому, какие часы он носил, кусок хлеба был не только с маслом, но и с черной икрой. Впечатление довершал перстень с бриллиантом на среднем пальце правой руки – фамильная реликвия дворянского рода Карачевских. Константин Владиленович с удовольствием рассказывал всем путаную историю этого перстня, который то пропадал, то находился, и непременно, как бы вскользь, упоминал о том, что род Карачевских внесен в Бархатную книгу. Людям, которые не знали, что такое Бархатная книга, Константин Владиленович снисходительно пояснял, что это есть родословная книга наиболее знатных дворянских фамилий Российской империи. Пояснял тоже с удовольствием, как же иначе. Александр, привыкший доверять, но проверять, однажды поинтересовался – есть ли в Бархатной книге Карачевские. Оказалось, что есть. Рюриковичи[29], не кто-нибудь там. Странно, но о своей принадлежности к Рюриковичам склонный к самопиару профессор никогда не упоминал.

От чужих недостатков легко переходить к собственным достоинствам. За полчаса Александр узнал о том, как хорошо, если не сказать идеально, организована работа в клинике «О-Гри» благодаря неусыпному бдению Константина Владиленовича и его организаторскому таланту.

– Мой принцип прост – на ключевых позициях должны стоять штучные люди. Вы меня понимаете?

Александр кивнул, хотя на самом деле считал, что все люди «штучные», как выражался Карачевский, «нештучных» просто нет.

Также Александр узнал о том, как много делает для клиники компаньон Константина Владиленовича.

– Остап – умница! – забывшись, Карачевский взмахнул рукой, словно салютуя кому-то вилкой. – Принято считать, что все поп-кумиры непроходимо тупы и способны только рот разевать под фонограмму, но это не про Остапа. Хотите верьте, хотите нет, но более хваткого человека, чем Остап, я в нашем бизнесе не встречал. Он просчитывает перспективу на лету! Он умеет дружить с людьми! Он понимает, что для того, чтобы хорошо получить, надо сначала как следует вложиться! Он очень добрый…

«Где-то вы привираете, Константин Владиленович, – подумал Александр, глядя на разрумянившееся от выпитого коньяка лицо собеседника (сам Александр был за рулем и потому пил гранатовый сок). – Бизнесмен не может быть хватким и добрым одновременно. Бизнесмен, наверное, вообще не может быть добрым, в полном понимании этого слова. Он может быть справедливым, чутким, доброжелательным, отзывчивым, но не добрым… А может, я и не прав?»

– И самое главное – у него есть Имя! Имя – это мед, на который слетаются клиенты. Я вообще-то изначально предлагал ему назвать «О-Гри» «Клиникой Остапа Григорьева». Элегантно и доходчиво. Но он отказался, счел это нескромным. Сказал, что он не врач, и предложил назвать клинику «Клиникой профессора Карачевского», но это уже мне показалось нескромным. В итоге остановились на «О-Гри»…

«Огры», – улыбнулся про себя Александр. В пластико-косметологических кругах нередко говорили: «оперировался у огров», «огры отличились», «ушел от огров» и тому подобное. Стоит ли ассоциировать клинику пластической хирургии с безобразными великанами-людоедами из кельтской мифологии? Как-то не очень…

– Единственная моя проблема – это кадры, – Константин Владиленович закатил глаза к потолку и пару раз качнул головой, показывая, насколько большой проблемой для него являются кадры. – Прав был товарищ Сталин, говоря, что кадры решают все. Или первым это Ленин сказал? Впрочем, неважно, важно, что кадры действительно решают все. Вы знаете, Александр, что самое трудное в руководстве? Найти людей, которые сочетают профессионализм с организаторскими способностями. Такие люди ценятся на вес золота. Они в некотором смысле и являются золотом, самородками, тонны песка просеешь, пока один самородок найдешь…

Александр почувствовал, что застольный треп переходит в серьезный разговор. Тот самый разговор, ради которого и была затеяна эта встреча.

– Я всегда сам подбираю кадры для клиники, – продолжал Константин Владиленович, – такой важный и, с позволения сказать, интимный процесс никому не поручишь. Все сам, сам… Вот и с вами сам решил переговорить. Именно что переговорить, тет-а-тет, а не по телефону и не по скайпу. Я, знаете ли, придаю очень большое значение личному контакту. Мне очень важно видеть глаза собеседника…

«Это всем важно», – подумал Александр.

Профессор отложил вилку и нож, промокнул губы салфеткой, пригубил коньяк и сменил тон на деловой. Взгляд тоже стал другим, из рассеянно-игривого превратился в сосредоточенно-строгий.

– Забот у меня с каждым годом все больше и больше, не исключено, что в скором времени меня таки уговорят на заведование…

Александр оценил «меня таки уговорят». Восхитительный оборот.