Читать книгу - "Женщина в зеркале - Эрик-Эмманюэль Шмитт"

Брендор гнул свою линию:

— Ты знаешь святого Франциска Ассизского?

Она насторожилась:

— Нет, и знать его не хочу.

— А ведь это он написал…

— Я еще Библию не дочитала.

Брендор, хоть и был доминиканцем, испытывал огромную любовь к покровителю францисканцев, этому властителю душ, вернувшему нестяжательство и милосердие в центр веры.

— Ты права, Анна. Сосредоточься на Новом Завете. Думаю, Иисус многому может тебя научить.

Упрямая, Анна хотела возразить, что сомневается, но знала, что так нельзя разговаривать, особенно с церковником. Просто фарс! В то время как она в уме непрестанно богохульствовала, монах, кюре и горожане принимали ее за примерную христианку.

— Брендор, я поступила вполне естественно, я даже не помышляла о том, что вы вывели из моих поступков.

— Христос тоже поступал естественно, по зову сердца, и Его учение укрепляет души и поныне и будет еще укреплять века.

— Вы ошибаетесь: вы переоцениваете мой ум. Я не такая важная особа.

— Не знаю, важная или нет; знаю только, что через тебя приходят важные вещи.

На это она ничего не возразила, опять заинтригованная.

Когда она следовала своим порывам, убегала в лес или разговаривала с волком, то повиновалась некой сущности, которая была больше и сильнее ее. Но что это было? Или кто?

— Почему ты не желаешь признать, что это Бог? — прошептал Брендор, словно услышав ее мысли.

Анна опустила голову. Не так уж ясно. Да, она верила в Бога; да, она думала, что Бог создал всех; да, она представляла Его себе присутствующим в мире. И все же, если Он везде, почему Его нигде не видно, а?

Она горестно вздохнула:

— Что есть Бог, Брендор?

— Тот, кто учит нас добру. А дьявол — тот, кто толкает ко злу.

Он не сводил взгляда с тлеющих углей.

Если она будет дальше слушать монаха, то согласится с ним во всем, она это чувствовала.

Он подошел к ней и ласково продолжал:

— Разве Бог тебе не советчик? Ты не находишь, что, став посланницей к волку, ты совершила добро?

Она принуждена была согласиться. Он продолжал:

— Простодушные воображают, что Бог следит за нами и вмешивается постоянно. Это, конечно, мило, но очень наивно. Я не замечал, чтобы Бог проявлял себя в земных делах: ни чтобы удержать кинжал убийцы, ни чтобы решить исход битвы во время войны, ни чтобы исцелить во время эпидемии чумы, вознаградить добродетельного человека или наказать злодея при жизни. Наши горести и радости не зависят от Его воли. Если бы мы упорствовали, настаивая на этом, нам пришлось бы признать, что Бог имеет мерзкое обличье, а суд Его неправедный.

— Может, Он держится в стороне?

— Нет, Он действует через нас, людей. Он просвещает нас, ободряет, пробуждает в нас щедрость, настойчивость. Поняв это, мы осознаем, что на нас лежит ответственность за то, чтобы Он был, сейчас и здесь, на этой земле.

— На этой земле, а не на небе?

Он кивнул:

— Бог в наших руках.

Анна искала опору, она оперлась о стену и сделала глубокий вдох:

— Значит, правы люди, считающие меня избранной служительницей Бога? Разве они лучше меня понимают, что со мной происходит?

— Ваза, в которую ставят цветы, не видит самого букета.

Анна содрогнулась. Она терпеть не могла таких сравнений, во-первых, потому, что на нее это сильно действовало, во-вторых, потому, что никогда не знала, что возразить. Все еще пытаясь сопротивляться, она отрекалась от роли пламенной посредницы, которую навязывал ей Брендор, предпочитая считать себя жертвой.

Почему другие всегда крадут у нее мысли и поступки? Когда они перестанут искать скрытый смысл в ее словах, делах, молчании? Они доходят до абсурда, ища каких-то смыслов. Они чрезмерно приукрашивают ее.

— Брендор, а нельзя ли оставить меня в покое? Можно я буду просто жить?