Читать книгу - "Бегущий за ветром - Халед Хоссейни"

Церемония обручения лафц была назначена на следующий вечер. Когда мы подъехали к дому Тахери, я вынужден был припарковать свой «форд» на другой стороне улицы, потому что весь двор и подъезды к нему были забиты машинами. На мне был темно-синий костюм – я купил его накануне, когда отвез Бабу домой после сватовства.

Я посмотрел в зеркало заднего вида – проверил, правильно ли у меня завязан галстук.

– Ты сегодня хорошо выглядишь, – сказал Баба.

– Спасибо, отец. А сам-то ты как? Выдержишь?

– Ты еще спрашиваешь? Да сегодня счастливейший день моей жизни! – утомленно улыбнулся Баба.

Из дома доносился гомон множества голосов, смех, негромкая афганская музыка – по-моему, классический газель[29]в исполнении Устада Сараханга. Я нажал кнопку звонка. В окне прихожей шевельнулась занавеска, мелькнуло чье-то лицо и скрылось. «Это они!» – произнес женский голос. Шум стих. Музыка смолкла.

Дверь открыла ханум Тахери в элегантном черном платье ниже колен. Волосы завиты, на лице радость.

– Салям алейкум, – пролепетала она и тут же всхлипнула. – Видишь, Амир-джан, ты впервые в моем доме, а я уже плачу.

Я поцеловал ей руку – накануне Баба подробно наставлял меня, как себя вести.

Через ярко освещенную прихожую ханум провела меня в гостиную – мимо висящих на стенах фотографий людей, которые отныне будут мне родственниками. Юная ханум Тахери с пышной прической и генерал на фоне Ниагарского водопада. Ханум Тахери в легком платье и генерал в пиджаке с узкими лацканами. Сорая на американских горках, она смеется и машет рукой, от серебряных скобок на зубах расходятся лучики. Генерал при полном параде пожимает руку королю Иордании Хусейну. Портрет Захир-шаха.

Гостиная была битком – человек тридцать сидело на стульях, расставленных вдоль стен. Когда вошел Баба, все встали. Отец медленно двинулся по кругу, пожимая руки и приветствуя каждого гостя в отдельности; я следовал за ним. Баба и генерал – все в том же сером костюме – обнялись и похлопали друг друга по спине. «Салям» прозвучало негромко и с особым уважением.

Генерал подпустил меня на расстояние вытянутой руки и тонко улыбнулся, как бы желая сказать мне: вот теперь, бачем, все как полагается у добрых людей. Мы троекратно расцеловались.

Я и Баба сели рядом. Напротив расположились генерал с женой. Дыхание у Бабы участилось, то и дело он доставал носовой платок и вытирал пот со лба. Заметив мой беспокойный взгляд, Баба вымученно улыбнулся и чуть слышно прошептал: «Со мной все хорошо».

В соответствии с традицией, Сорая отсутствовала.

Пара вежливых фраз – и вот уже генерал откашливается. Все затихают. Генерал кивает Бабе.

Отец начинает говорить. Дыхания ему не хватает, и приходится прерываться посреди фразы, чтобы набрать в грудь воздуха.

– Гёнерал-сагиб, ханум Джамиля-джан… мы с сыном сегодня смиренно… прибыли под ваш кров. Вы… достойнейшие люди… выходцы из выдающихся и прославленных семейств… для которых честь всегда была превыше всего. Выражаю… свое глубочайшее почтение… ихтирам… лично вам, членам… ваших семей и… вашим предкам. – Отец перевел дыхание и вытер лоб. – Амир – мой единственный ребенок… и он был мне хорошим сыном. Надеюсь, он покажет себя достойным… вашей доброты. Окажите честь Амир-джану и мне… примите его в свою семью.