Читать книгу - "Серые пчелы - Андрей Курков"

Сергеич подошел к пчелам. Приложил ухо к ближайшему улью. Гудение пчел показалось ему уставшим, обреченным. Нервно оглянулся он в ту сторону, куда ушел военный, и увидел его. Шел тот к нему усталым, не твердым шагом. Подойдя, протянул паспорт с мобильником.

– Езжайте, – сказал. – А эту бумажку на следующем посту покажете!

Спрятал Сергеич в карман куртки и паспорт, и телефон, и бумажку, свернув ее вчетверо, чтобы не смялась и не растрепалась.

– Спасибо! – сказал и поискал взглядом второго солдата, чтобы и с ним попрощаться.

Но не нашел.

На обочине встречной полосы машины стояли с выключенными фарами. Рядом с ними бродили, переговаривались негромко люди. Кто-то говорил по мобильнику. А он, Сергеич, аккуратно, не разгоняясь, ехал по своей полосе, оставляя всех этих поставленных войною в новую очередь странников позади. Минут через десять машины на обочине встречки закончились, и перед ним лежала совершенно свободная дорога, освещенная ближним светом его «четверки». Навстречу никто уже не ехал, да и в зеркале заднего вида фар попутных машин не наблюдалось. Сергеич переключил свет на дальний и ощутил странное и почти радостное волнение. Словно он вырвался совсем молодым на волю, на свободу, в жизнь, границ и опасностей которой он еще не знает.

Понимая всю ложность и неоправданность этого юношеского почти радостного волнения, он все-таки черпал из него успокоенность и веру в то, что все будет хорошо. Остались позади и «дэнээровцы», и украинские военные. Остался позади грохот далекой и близкой канонады. Осталась позади война, в которой он не принимал участия, а просто оказался ее жителем. Жителем войны. Участь совсем не завидная, но для человека куда более терпимая, чем для пчел. Не было бы пчел, он бы и не поехал никуда, пожалел бы Пашку, не бросил бы его одного. Но пчелы, они ведь вообще не понимают, что такое война! Пчелы не могут переключаться с мира на войну, а с войны на мир, как люди. Пчелы, хоть и летают, а больше пяти километров не пролетят, а значит бессильны они во всем, кроме своего главного дела, для которого они природой и Богом назначены, для медосбора. Вот поэтому он и едет, везет их. Везет их туда, где тихо, где воздух наполняется постепенно сладостью расцветающих трав, где хор этих трав скоро будет поддержан хором цветущих вишен, яблонь, абрикос и акаций.

Зевнул Сергеич и ненароком на спидометр глянул. Снизил скорость.

На следующем блокпосту его продержали минуты три, не больше. Только паспорт да бумажку, которую ему раньше выдали, посмотрели. Потом еще дважды остановился, видя упреждающие знаки повышенного дорожного контроля. Там тоже все гладко прошло. И уже через два часа фары выхватили на обочине дороги большой знак «Вы въезжаете в Запорожскую область». Вроде бы и ничего такого особенно радостного в этих словах не было, не обещали они и исполнения какой-либо затаенной детской мечты, но как осталась эта дорожная надпись позади, выступили на глазах у Сергеича слезы и с плеч словно глыба свалилась. Соскользнул взглядом на спидометр, опять на педаль тормоза надавил. «Не спеши!» – сказал сам себе и всмотрелся уставшим взглядом в хорошо освещенную дальним светом фар пустынную дорогу, по обе стороны которой росли абрикосовые деревья – обычные спутники южно-украинских водителей, возле которых месяца через два-три будут останавливаться по дороге домой все, кому не лень, все, у кого для детишек гостинцев нет. Будут останавливаться и собирать с травы спелые оранжевые абрикосы – три в пакет или картонный ящик, один в рот.