Читать книгу - "Я подарю тебе солнце - Дженди Нельсон"

Я вынимаю лимон.

– Что? Неловко за меня? – Я вспоминаю, как сказала ему такое однажды – что мне за него стыдно, – и содрогаюсь от воспоминаний о том, какой я тогда была. Возможно ли, что наши души поменялись телами? В третьем классе миссис Майклз, учительница по рисованию, велела нам нарисовать автопортреты. Мы с братом сидели в разных концах класса и, даже не обменявшись взглядами, нарисовали друг друга – я его, а он меня. Вот и сейчас иногда такое чувство.

– Я не это хотел сказать, – говорит Ноа, проводя рукой по своим пышным волосам, но обнаруживает, что их нет. Вместо этого он кладет руку на затылок.

– Это.

– Ну ладно, это. Потому что это реально стыдно. Собрался сегодня за обед заплатить, полез в карман, а там вот что. – Он достает горсть семян и горошин – это очень сильный защитный амулет.

– Ноа, я просто стараюсь тебя уберечь, хотя ты сертифицированный артишок.

– Джуд, ты совсем двинулась.

– Да ты знаешь, что двинутые люди делают? Устраивают вечеринку на вторую годовщину смерти матери.

По его лицу расходится трещина, но уже через миг заклеивается обратно.

– Я знаю, что ты там! – хочу крикнуть я. Это правда, я знаю.

Вот почему:

1. По его придурочной помешанности на прыжках с обрыва и тому величественному виду, который я наблюдала сегодня, когда он летел по небу.

2. Иногда Ноа, бывает, сидит, сгорбившись, в кресле, лежит у себя на кровати или, свернувшись клубочком, на диване, я машу рукой у него перед лицом, а он даже глазом не моргнет. Как будто слепой. Где он бывает в такие моменты? Что он там делает? Я-то подозреваю, что рисует. Что за непроглядными стенами этой крепости, построенной из всех возможных условностей, в которую он превратился, находится офигенский музей.

И самое главное: 3. Я выяснила (не один он смотрел историю моих запросов), что Ноа, который почти не пользуется Интернетом (он, наверное, единственный подросток в Америке, равнодушный к виртуальной реальности и социальным сетям), публикует на сайте «Утраченная связь» сообщение, почти каждую неделю, и всегда одно и то же.

Я за этим слежу – ему ни разу не ответили. Я уверена, что он пишет Брайену, которого я не видела со дня маминых похорон, он, насколько мне известно, не возвращался в Лост-коув, после того как его мать переехала.

К слову сказать, я в курсе, что творилось между Брайеном и Ноа, даже если никто другой этого не замечал. Когда он тем летом возвращался по вечерам после встреч с ним, он рисовал Ноа и Брайена, пока у него не начинали болеть и пухнуть пальцы настолько, что он подходил к холодильнику и засовывал руки в морозилку. Он не знал, что я наблюдаю за ним из коридора и вижу, как он стоит у холодильника, прижавшись лбом к холодной дверце; он закрывал глаза, а его мечты кружили рядом с телом.

Как только он уходил утром, я просматривала его тайные альбомы, которые он прятал под кроватью. Казалось, что Ноа открыл целый новый спектр красок. Новую художественную галактику. Как будто он нашел мне замену.

Чтобы вы знали: больше всего на свете я жалею о том, что пошла с Брайеном в гардеробную. Но той ночью их история не закончилась.

Я о многом жалею, что делала тогда.

Увы, те семь минут с Брайеном в гардеробной не были худшим из моих поступков.