Читать книгу - "Любовный недуг - Анхелес Мастретта"

– Должно быть, вы не в своем уме, – сказал губернатор, собрав бумаги и взглядом распорядившись, чтобы секретарь позвал Милагрос Вейтиа.

– Поверьте, мне это было очень приятно, – сказал Риваденейра.

– Лучше мы встретим ее снаружи, – посоветовал Диего Саури, подходя к Риваденейре. Но Милагрос уже вошла в двери и стояла напротив них, невозмутимая и гордая, как будто и не сидела в закрытой тюрьме.

– Что попросил у тебя этот мошенник? – спросила она Риваденейру.

– Перечень твоих достоинств, – сказал он, взяв ее под руку и направляясь к двери. Он боялся, что этот человек раскается в совершенной сделке. Отдать ему Милагрос? Он бы не смог это сделать, даже если бы ему дали подписать купчую на всю страну со всеми ее морями.

Неделю спустя во время венчания Соль Милагрос Вейтиа, посещавшая подобные церемонии, чтобы всласть там поболтать, пообещала поэту Риваденейре поехать с ним после выборов в романтическое путешествие.

– И тогда ты мне расскажешь, как ты сумел меня освободить, – прошептала она ему на ухо не допускающим возражений тоном, стоя рядом с ним во время службы.

– И тогда… – ответил ей Риваденейра, как будто молясь.

Поэт улыбнулся, храня свой секрет. Тем временем хор мальчиков пел «Аллилуйя» Генделя, а Соль под руку с мужем шла к выходу из церкви. Эмилия, стоя между тетушкой Милагрос и матерью, взглянула на свою подругу, похожую на куклу, и постаралась сосредоточиться на музыке.

– И мы так спокойно наблюдаем, как происходит катастрофа, – сказала ей тихонько Милагрос.

– А что мы можем сделать? Спасти ее от счастья? – спросила Эмилия. – Как внушить небу, что оно не голубое, а прозрачное?

– Девочка моя, ты мудреешь слишком быстро, – сказала Милагрос, целуя ее.

– Ты знаешь, красная дорожка от дверей ее дома тянется по всему парку, доходит до церкви и даже выходит в сад, где накрыты столы, – сообщила Эмилия. Затем, словно одно было связано с другим, она сказала довольно громко в тот момент, когда Соль проходила рядом с ними, бледная и нетерпеливая: – Я думаю, что Даниэль зря теряет время в этой борьбе за равенство и демократию.

– Может, ты и права, – ответила ей Милагрос, улыбнувшись молодоженам.

– Конечно же, я права. Разве ты не видишь? Если все это закрутилось оттого, что ущемлялись права бедных, с чего это кто-то захочет облагодетельствовать их?

– Потому, что у них не останется другого выхода.

– Как это у них не останется другого выхода? Тетя Милагрос, они ведь хозяева всего вокруг.

– Я знаю, жизнь моя, но так будет до поры до времени.

– Мой папа не устает повторять, что обязательно будет война.

– Хоть бы обошлось без нее. В любом случае не будем больше говорить об этом сегодня. Может, пойдем по красной дорожке поближе к молодым и к празднику?

– Не говори со мной как с дурочкой, не отвлекай меня от моего горя. Ты единственная никогда не старалась отвлечь меня, – сказала Эмилия громко, чтобы перекричать музыку, которая именно в этот момент замолчала.

Диего и Хосефа уже вышли из церкви вместе со всеми. Внутри оставались только они с Милагрос, Риваденейра, одуряющий запах тубероз и прямо за спиной Эмилии мужчина, который, услышав ее слова, повернул свое тело изящного животного, упакованное в безупречный сюртук, и сказал удивленным от своего открытия голосом:

– Я Антонио Савальса, и мне бы очень хотелось и дальше слушать ваш разговор.