Читать книгу - "Кристиан Ланг - человек без запаха - Чель Весте"

Во время записи Ланг с особой остротой понял, что он — телеведущий без передачи и романист без романа. Поэтому в течение всей игры пребывал в дурном настроении. В комнате за павильоном накрыли стол с бутербродами, пирожными, кофе и вином, и, когда ведущий «Миллионера» Лассе Лехтинен заскочил туда, чтобы на бегу съесть бутерброд, Ланг стал ворчливым тоном читать ему лекцию о том, как унизительны такие на первый взгляд веселые телевикторины. Лехтинен на секунду оторвался от своего бутерброда, удивленно взглянул на Ланга и пробормотал:

— Да-да, конечно.

— Подобные передачи, — продолжал Ланг, — отнюдь не являются невинным развлечением, за которое их выдают. Напротив, — менторски заметил он, — они представляют собой смешение игры и жестокой реальности. Навязанные обществом обряды инициации, такие, как конфирмация, обязательная воинская служба и собеседование при устройстве на работу, теперь дополнились так называемым участием. С виду это невинная игра, которая приносит своим участникам минутную славу, а иногда даже немного денег.

Лехтинен покачал головой. Он, казалось, совсем растерялся, словно начал опасаться, что перед ним не Кристиан Ланг, популярный ведущий ток-шоу «Сумеречный час» — которое, к сожалению, закрыли, — а его двойник, сбежавший из сумасшедшего дома. А Ланг уже не мог остановиться.

— Но в действительности, — задыхаясь, продолжил он, — это жестокая игра, так как участники — люди в основном неискушенные, перед камерой не умеют ни говорить, ни двигаться. В непривычной атмосфере студии они ведут себя глупее и уродливее, чем в жизни, отчего опытные и самоуверенные ведущие выглядят умнее и красивее, чем они есть на самом деле.

Кроме того, хотел еще сказать Ланг, зрителям уже так промыли мозги, что никто не замечает изощренных механизмов унижения в таких программах, как «Невыполнимая задача», где немолодые люди, робкие и неуклюжие отцы и матери, пытаются проделать разные цирковые трюки под бодрые выкрики своих отпрысков и молодых, здоровых и красивых ведущих. Теперь, собирался сказать Ланг, способность прилюдно обнажаться воспринимается как должное, а тем, кто не хочет в этом участвовать, ставят диагноз «закомплексованные» и настоятельно рекомендуют пройти курс интенсивной терапии, желательно у телепсихиатра Вена Фурмана. Правда, Лангу так и не удалось до конца поделиться своими соображениями, потому что Лассе Лехтинен устал от его многословия: заметив в другом конце комнаты техномузыканта Даруда и фотомодель Янину Фростель, сметливый ведущий радостно побежал с ними здороваться.

Я видел эту передачу. Лассе Лехтинен отомстил Лангу. Иронично улыбаясь, он представил его как бывшего телеведущего, который предпочел свободное время эфирному. Несмотря на холодный прием, Ланг играл неплохо: он с ходу разделался с пятью-шестью вопросами и уже набрал порядочную сумму, которую фонд ЮНИСЕФ и Детская городская больница должны были поровну поделить между собой. И тут Лехтинен спросил его: «Какое французское выражение означает безумную, безоглядную любовь? А. l’amour bleu; В. l’amour brut; С. l’amour fou; D. l’amour brul #233;»[28]. Я до сих пор не могу забыть лицо Ланга, когда он посмотрел в камеру. Это было лицо несчастного человека, страдающего от любви, однако взгляд его был исполнен параноидальной подозрительности, словно ему вдруг взбрело в голову, что щупальца его соперника опутали весь мир и вопрос, который ему только что задали, — дело рук Марко, самого дьявола. Но Ланг взял себя в руки. Под угрожающий рокот музыки он спокойно посмотрел на Лехтинена и ответил: «С. l’amour fou», после чего зазвучала драматическая мелодия, означавшая, что ответ верный. Блеснула вспышка света, холодные голубые лучи прожекторов скрестились на Ланге и Лехтинене, и ведущий одарил своего гостя ледяной улыбкой. После этого Ланг правильно ответил еще на несколько вопросов и набрал значительную сумму денег, за что удостоился — вероятно, последний раз в жизни — похвалы на страницах вечерних газет, одна из которых писала: «Отверженный любимец публики напрягает свои извилины ради детей».

Поздним вечером, спустя почти неделю после записи телевикторины, Ланг сидел в своем кабинете на Виллагатан и бесцельно лазил по интернету. Зазвонил мобильный. Ланг вытащил телефон из внутреннего кармана пиджака, ответил и тут же понял — что-то не так.

— Кришан, ты можешь приехать? — не здороваясь, спросила Сарита. Ее голос звучал испуганно и напряженно.

— Зачем? — не понял Ланг, но, сообразив, что это невежливо, быстро добавил: — Все-таки уже поздно.

Возникла долгая пауза.

— Чего ты молчишь? — нетерпеливо спросил Ланг.

— Здесь Марко, — тихо ответила Сарита, — он хочет поговорить с тобой.

— Да ты в своем уме?! — воскликнул Ланг. — Если Марко что-то от меня нужно, пусть сам возьмет трубку или приезжает сюда.

Сарита ответила не сразу. Сердце Ланга гулко застучало.

— Мне страшно, — неохотно призналась Сарита.

Ланг напряженно думал.

— Миро с тобой? — спросил он.

— Да, — ответила Сарита, — у него температура. Я постелила ему у себя, он только что вставал попить, и Марко сейчас укладывает его.

— И чего ты боишься?

— Не знаю… он такой… — Она не договорила.

— Я лучше вызову полицию, — сказал Ланг, стараясь говорить убедительно и спокойно.

— Нет! — испуганно прошептала Сарита. — Не смей! Прошу тебя, не надо!

— Чего же ты от меня хочешь? — раздраженно спросил он.

— Приезжай. Прошу тебя, приезжай, Кришан! — умоляла она. — Он обещал уйти сразу после разговора с тобой.

— А по телефону мы с ним не можем поговорить? — хотел отвертеться Ланг.

— Я предлагала. Но он говорит, что хочет встретиться с тобой лично. Прости, Кришан, что мне приходится просить тебя об этом.

Никогда и ни о чем она не просила Ланга так жалобно. Несколько секунд он молчал, пока его мозг безуспешно пытался найти хоть какой-нибудь выход.

— Передай Марко, я скоро приеду, — сказал он и в ту же секунду пожалел о своих словах.

Ланг ехал через центр и дальше по Норракайен и по набережной Сэрнес в Бергхэль, и с каждым кварталом ему становилось все страшнее. В его распаленном мозгу Марко становился все больше и больше, пока не превратился в злого демона, несокрушимого сверхчеловека, беспощадного и ужасного великана, который играет с ним в кошки-мышки. Ланг хотел остановить машину, достать телефон и позвонить в полицию, но испугался, что на сей раз клевета и глупые сплетни могут обернуться настоящий скандалом. Он вел машину и спрашивал себя, почему они с Саритой так и не смогли поговорить начистоту, хотя уже давно знали, что надвигается катастрофа. Когда он припарковал машину на Васагатан и побежал по Флемингсгатан, на него вдруг нахлынули воспоминания детства. Он почувствовал вкус немецких вафель с фундуком, которые его бабушка подавала с брусничным соком. Он увидел, как косой луч вечернего солнца заглядывает в окно его детской спальни в доме на окраине города и тонкая розовая полоска растворяется на темных обоях. Он увидел, как молодой дядя Харри возится со своим черным «мерседесом» в гараже на Линнанкоскигатан, и услышал, как из маленького транзисторного приемника на холодном бетонном полу гаража раздается «Лимон Лимонеро» в исполнении Лассе Мортенсона. Ланг понял, что в голове у него происходит то, что согласно расхожему мнению происходит в голове утопающего или любого другого человека, чувствующего приближение смерти: он только недоумевал, почему воспоминания его были столь незначительны и банальны.