Читать книгу - "Непричесанные разговоры - Айла Дьюар"

– Не собираюсь превращаться в клушу! Не стану, как другие мамаши, таскаться с сумками на горбу и детьми под мышкой! – заявила Кора матери.

– Н-да? – хмыкнула Ирэн. – Учти, тебе понадобятся все твои силы. Растить детей – не сахар. Одних продуктов не напасешься, а если еще и до магазина далеко? Тут и ноги протянешь, а уж «таскаться», помяни мое слово, так или иначе придется.

«До магазина путь далек, до магазина путь далек». Мысли у Коры путались. Впервые в жизни мать говорила с ней как женщина с женщиной. Впервые Кора почувствовала, что Ирэн тоже живой человек.

– Мне страшно, – призналась Кора.

– Еще бы, – со вздохом согласилась Ирэн. – А кому было бы не страшно?

День у них выдался тяжелый, суматошный. Все Корины пожитки вынесли из квартиры. Обливаясь потом, чертыхаясь и браня друг друга, натыкаясь на углы и отбивая пальцы, погрузили скарб в заказанный фургон. Кора слышала, как переругивались отец и мать, спускаясь по лестнице.

– Не умеешь ты мебель грузить.

– Сама не умеешь.

– Проживи с мужем хоть сто лет, – бушевала Ирэн, – но пока не стащишь с ним кресло с четвертого этажа, не узнаешь о нем всей правды.

Кора бродила по комнате из угла в угол, прикасаясь к вещам. Прощалась. Прощай, прежняя жизнь, прощай, Клод! Теперь уже ясно, что он ушел навсегда. Неделями и месяцами Кора ждала, что Клод ворвется в дверь с охапкой гостинцев. Выходя из дома, она всякий раз думала: а вдруг я вернусь, а он лежит на кровати и ждет меня? Кора заглянула под окно, где стояла когда-то армия молочных бутылок. Теперь Клод будет устраивать беспорядок в чужих квартирах. Больше они никогда не увидятся.

Подъехав к новому дому, молчаливые и обессиленные, пронесли они Корину кровать, кресло и кроватку малыша мимо разобранного мотоцикла в желтую стеклянную дверь с металлической сеткой и мощной пружиной, громко скрипевшей всякий раз, когда дверь открывалась.

Подъезд был неуютный, безликий, в нем пахло хлоркой и гуляли сквозняки, задирая юбки, раздувая полы пиджаков. Дом был невысокий, из серого камня, с кричаще-яркими оконными рамами и дверьми – синими, желтыми, оранжевыми, – словом, по городским меркам веселенький. Будто кто-то сделал чертеж или макет идеального дома, но жить в нем – боже упаси!

В Корину квартиру вела дверь на втором этаже слева. Стены комнат оранжевые, пол на кухне выложен грязно-серой плиткой. Кора ходила из комнаты в комнату, приговаривая: «Нормально. Я справлюсь». Повторяла это снова и снова, не обращая внимания на придирки Ирэн.

– Где ты посадишь шток-розы? – спросила у Коры мать, глядя из окна на соседний дом.

– Внизу, где побольше солнца. Между крокетной площадкой и буковой аллеей посажу зелень. Буду прохаживаться вдоль клумб, срезать люпины, дельфиниумы и не спеша складывать в корзинку. Летом буду щипать понемножку свежую мяту – с ней молодая картошка гораздо вкуснее. А у входа посажу жимолость, душистую-душистую. Пусть пахнет вовсю, а я буду на заднем крыльце лузгать горох, петь колыбельные и нюхать. – Легким взмахом руки Кора показала волну аромата.

– Что ж… Если ты еще можешь мечтать… – Голос Ирэн сорвался.

На другой день, в машине, по дороге домой, Ирэн сказала:

– Думаю, Кора не пропадет. Билл горячо поддержал жену:

– Куда она денется! Побеждала ведь она на соревнованиях, помнишь? Задора у нее хоть отбавляй. Она и финал бы выиграла, если б не поторопилась.

– Похоже, это у нее перерастает в дурную привычку, – съязвила Ирэн. И, помолчав, добавила уже спокойнее: – Все будет хорошо. Лишь бы Кора не сравнивала себя с другими женщинами.

– С чего бы ей?

– Женщины смотрят друг на друга. Оценивают. Судят. Если Кора станет смотреть на других женщин, то увидит себя их глазами и ей будет больно.

Тем временем Кора принялась отскребать на кухне пол – запаслась ведром воды, порошком и терпением. Сэм смотрел.

– Глянь-ка! – воскликнула Кора. – Никакой он не грязно-серый! Плитки-то черно-белые! Значит, жить можно. – И с новой силой принялась скрести.

Сделана была лишь половина работы, а рвения у Коры поубавилось. Она рухнула ничком на пол, уткнула лицо в ладони.

– Вот чертовщина, Сэм! Дерьмовый пол! Ладно, ладно. Нельзя ругаться, а то еще наберешься от меня.

Со вздохом взявшись за щетку, Кора провела еще разок по плиткам и вновь рухнула. Распласталась на полу и, перекатившись на спину, уставилась в потолок. Сэм, улучив минутку, уселся на нее верхом. В руках он сжимал любимую игрушку, желтый пластмассовый молоток-пищалку.

– Эх, не разбираешься ты в игрушках, Сэм. Мне больше по душе красные кубики. Хотя ты мужчина, оттого и предпочитаешь молотки! – Взяв молоток, Кора нажала на него, тот пронзительно пискнул. Кора легонько стукнула сына по лбу. – Отсюда видно небо, Сэм. – И вдруг призналась маленькому сыну, который пока не мог ее понять: – Непутевая была у меня жизнь, Сэм. Все успехи такие крошечные, что и говорить о них не стоит. Я даже не знаю толком, кто отец твоего будущего братца. Представляешь, Сэм? Стыдно мне. Опозорила я родителей. Ну подумаешь, взобралась на вершину-другую, выиграла пару соревнований. Люди занимаются важными делами, принимают решения, строят карьеру, а я валяюсь на полу и смотрю, как на веревке детские одежки болтаются. Пропащий я человек.

Кора поцеловала сына в теплую золотистую макушку, крепче прижала к себе.

– Зато, – продолжала она, – завтра утром нам привезут новую плиту. Пол у нас на кухне шашечками, а если на него лечь, видно небо. Служба социальной поддержки пришлет нам диван. Хорошо ведь, правда? А ты как думаешь? Кто-то на небесах заботится о нас? Ха-ха! Должно быть, какой-то забулдыга-ангел спьяну замолвил за меня словечко. Господи, Сэм, как нам дальше жить? – Коре хотелось плакать, но беременность высушила все слезы. А жаль, ведь поплачешь, и легче станет. – Как нам отскрести весь пол?

Через четыре месяца родился Кол. За три дня до родов к Коре приехали Билл и Ирэн. Билл отвез Кору в больницу, сидел с ней рядом, а перед самыми родами перепугался, пятясь, вышел из палаты, размахивая руками и повторяя: «Нет, нет. Лучше не надо. Не останусь, и не просите. Не могу. Не могу, и все тут». Взяв на руки младшего внука, Билл только и сказал: «Он великолепен, Кора! Ты умница, такого красавца родила!» На другой день Ирэн, прижав к себе малыша, посмотрела на него с нескрываемой любовью.

– Привет! – сказала она. И обратилась к дочери: – Что ж, Кора, теперь не соскучишься, правда?

– А ты как думаешь? – спросила Кора у Эллен. – Как нас зачали, такими и будем? Сэм – просто огонь.

– «Синяки и шишки»? – вспомнила Эллен. Кора не обратила внимания. И продолжала:

– А Кол – солнышко: добрый, улыбчивый.

– И оба очень любят маму, – добавила Эллен.

– Ради них я распрощалась с сексом, наркотиками и рок-н-роллом, так что пусть только попробуют не любить! – сказала с жаром Кора. – Пусть только, черт подери, попробуют!