Читать книгу - "Добро пожаловать в мир, малышка! - Фэнни Флэгг"

— У нас было одно свидание, а она раздувает из этого целый роман.

Норма встала и начала прибирать со стола.

— А я случайно узнала, что у вас было два свидания.

— Как ты узнала?

— Узнала, и все. Неважно. — Норма отправилась на кухню достать из холодильника рисовый пудинг.

Мак подмигнул тете Элнер:

— А я вот что сделаю. Завтра пойду и закажу твое имя, прямо поперек груди, ладно?

Норма, выдавливая джем на пудинг, крикнула из кухни:

— Не вздумай. Не хватало только, чтобы ты себя всего покрыл татуировками. Потом ты присоединишься к банде рокеров и начнешь грабить банки. Как раз об этом я всю жизнь и мечтала: стать женой преступника.

Мак взглянул на тетю Элнер, которая в ожидании десерта уже держала наготове ложку.

— Моя-то совсем сбрендила.

— Да, но рисовый пудинг у нее бесподобен.

Увиливание

Нью-Йорк

15 декабря 1974

Несколько месяцев Дена таскалась к доктору О'Мэлли дважды в неделю и дважды в неделю сидела в его кабинете, готовая плакать от скуки. Он тоже сидел и ждал, когда она скажет что-нибудь интересное или что-нибудь такое, что он смог бы проанализировать. Но Дена если и открывала рот, то говорила или о погоде, или о текущих событиях, или о работе. Сегодня, устав от этой игры в одни ворота и, как обычно, уставившись в потолок, она решила использовать свои профессиональные навыки.

— А почему бы вам не рассказать что-нибудь о себе? Вы на вид кажетесь слишком молодым, чтобы работать врачом. Откуда вы? Вы женаты? Дети?

Он оторвал взгляд от тетради:

— Мисс Нордстром, я врач, а вы пациент. Я здесь для того, чтобы разговаривать о вас.

— Что вы хотите, чтобы я сказала? Объясните, что вы хотите, чтобы я сказала.

— Что хотите, мисс Нордстром, это ваше время.

— Мне от этого очень неловко. (Он бросился записывать в тетрадь. Неловко.) Вы просто сидите и… В смысле, я же плачу за это. Разве не вы должны со мной разговаривать, задавать вопросы? Я пришла, чтобы вы помогли мне избавиться от стресса, а не заработать его.

Он улыбнулся, но продолжил писать. Через минуту она решила испробовать другую тактику.

— Знаете, доктор О'Мэлли, вы очень привлекательный мужчина, вы в курсе? Вы женаты?

Дене показалось, что доктор чуточку покраснел, но он отложил ручку и сказал сухо:

— Мисс Нордстром, вы использовали все уловки, к каким обычно прибегают пациенты, но в конце концов мы все же заговорим о вас. Мы можем начать сегодня, можем через неделю, можем через две. Как хотите.

— Я же говорю. Каждый раз, как прихожу, говорю! — взорвалась Дена.

— Мисс Нордстром, вы говорите только о том, что делаете. А мне интересно, что вы чувствуете.

— Что я чувствую в отношении того, что делаю? Мне нравится моя работа. Именно этого я и хотела с тех пор, как себя помню.

— Нет, что вы чувствуете в отношении себя лично — вне вашей работы.

— В каком смысле?

— Я не могу составить ваш портрет вне связи с работой. Мне надо знать, как вы относитесь к людям, как, по вашему мнению, люди относятся к вам.

— Но их отношение ко мне… связано с работой.

— По-моему, вы путаете профессиональные и личностные качества. Кто вы за пределами своей работы, вот что я пытаюсь услышать.

— А по-моему, вы пытаетесь втиснуть меня в какую-то коробку. Моя работа — не просто работа. То, чем я занимаюсь, и есть то, что я из себя представляю. Я не водопроводчик и не маляр на стройке, который заканчивает в пять вечера. Моя работа занимает двадцать четыре часа моей жизни. Это, наверное, трудно понять. Куда бы я ни пошла, я на телевидении, вот какие у меня «отношения» с людьми.

— Я не говорю о том, что другие не в состоянии отделить вас от вашей работы, мне интересно, в состоянии ли вы сами это сделать.

Дена посмотрела в окно. Падающие снежинки поблескивали в желтом свете уличных фонарей. Это напомнило ей другой снежный вечер, когда они с мамой шли по улицам Нью-Йорка от самого центра до маминого дома, но она быстро вытолкнула воспоминание прочь из головы. Она не любила думать о матери. И уж конечно не желала обсуждать это с доктором О'Мэлли. Это не его дело.

После окончания сеанса он закрыл тетрадку.

— Мисс Нордстром, боюсь, у нас возникла проблема. — Тут он поправил себя: — Нет, боюсь, это у меня возникла проблема, проблема с расписанием. У моего бывшего пациента серьезный кризис, и я буду вынужден отдать ему ваше время.

Ура, подумала Дена.

— Но я поговорил с доктором Холлингом и — простите, но я вынужден перевести вас к другому врачу, который, на мой взгляд, сможет гораздо больше помочь вам конкретно с вашей бедой. Знаете, бессонница, нервозность… Она специалист по гипнотерапии и…

— Гипноз? Я не хочу, чтобы меня гипнотизировали, вы что!

Доктор О'Мэлли сказал:

— Погодите отказываться, дайте ей шанс. Обнаружено, что гипнотерапия оказывает прекрасное воздействие при глубоко укоренившихся… э-э… Проблемы с расслаблением очень успешно решаются гипнотерапией.

Дена скорчила гримасу:

— К тому же я не в восторге от идеи посещать женщину-врача. У вас нет врача-мужчины, которого вы могли бы мне порекомендовать?

— Нет, доктор Диггерс — единственная, кого я могу с уверенностью рекомендовать. — Тут О'Мэлли, казалось бы, немного убавил официозу и сказал доверительно: — Я сам был ее пациентом.

— А с вами-то что стряслось? Зачем вам понадобился психиатр?

Он улыбнулся ее внезапной тревоге:

— Это необходимо. Все врачи обязаны подвергнуться психоанализу, прежде чем получат звание. Да и вообще большинству из нас это нужно.

— Хм.

— Я уже с ней говорил, она вас примет в пятницу, в наше время. Зовут ее Элизабет Диггерс, и думаю, вы останетесь довольны. — Он протянул ей визитку доктора Диггерс.

— Ну ладно… Какая разница.

Он встал и пожал ей руку:

— Что ж, был рад знакомству, мисс Нордстром. До свидания. И удачи!

Шагая домой под снегом, Дена чувствовала себя отпущенной с уроков школьницей и вместе с тем ощутила странную печаль, словно ее отвергли. Вряд ли причиной грусти была мысль, что она больше не увидит доктора О'Мэлли, этому она как раз радовалась. Может, это оттого, что близилось Рождество? Она ненавидела Рождество. Оно было всегда одинаковое, все ее дергали. Одной сидеть в праздничный вечер было тоже мукой. Ей приходилось столько раз извиняться, столько лжи наворотить. Джей-Си уже заманивал ее поехать к нему, в Миннесоту, но ей вовсе не светило провести Рождество в чужой семье. Обычно все каникулы она тупо спала, а потом плела всем, как весело провела время. Это становилось все труднее и труднее.