Читать книгу - "Другой дом - Генри Джеймс"

он боялся резким движением прервать метаморфозы, происходившие в предмете его наблюдений, нарушить непредсказуемое чередование, в ходе которого то в ребенке вдруг проступала женщина, то во взрослой женщине проглядывал сущий ребенок. Эти метаморфозы не имели ни начала, ни конца, и наблюдать за ними можно было с неустанным любопытством. Пугливый ребенок становился высокой стройной нимфой, будто плывущей на облаке, но уловить явственный момент этого преображения никак не получалось. Будь это возможно, он бы ответил на него каким-нибудь своим соответствующим превращением, хотя и тешил себя приятной надеждой — до сих пор ничем не омраченной, — что, будучи свидетелем этих занятнейших в своей текучести перемен, он как раз волен не меняться, оставаться прежним и продолжать испытывать к ней банальную и вполне невинную симпатию. Ему казалось, что ни к кому из тех, кто прежде ему нравился, он не испытывал таких приятных, необременительных чувств — а у мужчины его возраста не раз и не два бывали, как он их небрежно именовал, «заурядные» вспышки любовной лихорадки. Его не волновало, какое пламя может разгореться от этой конкретной искры; он никогда не задавался вопросом, к чему может привести его симпатия к мисс Мартл. Она не могла привести ни к чему — так было предрешено. В силу удачного стечения обстоятельств возникло удобное положение, которое позволяло удерживать все в рамках, делало их близкие отношения приемлемыми и публичными, так что их можно было не прятать за закрытыми дверями, не делать из них тайны — положение это ограничивало их арену, если можно так выразиться, преддверием храма дружбы, которое открыто ветрам и залито солнцем, и запрещало даже мечтать о том, чтобы проникнуть в его сумрачное и тесное нутро. Тони сурово говорил себе, что достичь какой-то цели можно, только если к ней проложен реальный путь. Он и сейчас помнил так, будто это случилось вчера, о жестокой просьбе — столь странной и удручающей, но вместе с тем трогательной, — одним махом отрезавшей ему все пути и превратившей его жизнь в тупик, что, не ищи он для нее скорее философской, чем сатирической аналогии, он сравнил бы ее с пустыней. Он ответил на вопрос своей спутницы о надежности Розы как доверенного лица, успокоив себя тем, что эта ее особенная улыбка — всего лишь еще одно свидетельство ее превосходного природного чутья. И это чутье, благодаря которому разговор с нею никогда не становился пошлым и поверхностным, подсказывало ей, что сейчас вернее всего будет занять среднюю позицию между обеспокоенностью и смирением.

— Если бы мисс Армиджер не сказала мне, — заметил он, — я бы ничего и не узнал. А знать о таком деле мне, конечно, хотелось бы.

— Но почему мисс Армиджер хотела, чтобы вы об этом знали? — спросила Джин.

Тони снова двинулся вперед.

— У нее были на то причины. Одна из них — ее симпатия к Полу, которая и побуждает ее желать ему наивысшего возможного счастья. Она подумала, что, поскольку и я питаю симпатию к одной юной леди, то, вполне естественно, должен желать ей того же и что, намекнув ей о такой возможности, — рассмеялся Тони, — я, быть может, смогу заодно замолвить словечко за этого славного юношу, чтобы облегчить ему задачу.

Джин шла рядом с ним, задумчиво глядя перед собой.

— А откуда она знает, к кому вы «питаете симпатию»? — спросила она.

Этот вопрос заставил его замедлить шаг, но он подавил не утихавшее в нем желание вновь остановиться и встать с Джин лицом к лицу. Он снова рассмеялся, а затем ответил:

— Должно быть, я рассказал ей об этом.

— А кому еще она об этом расскажет?

— Это меня не волнует, — ответил Тони, — и вас, на мой взгляд, не должно волновать тоже. Все, кроме нее, — просто потому, что мы все время у них на глазах, — и так знают, что мы с вами добрые друзья, и как раз потому, что нашей чудесной дружбе уже не первый год, мне кажется, я могу откровенно сказать вам, что думаю.

— О том, что Пол хочет мне сказать?

— Как только вы предоставите ему такую возможность.

Тони собирался продолжить, но Джин его перебила:

— И давно ли вы об этом думаете?

Вызов в ее голосе заставил его несколько смутиться.

— Как давно?

— Ведь вы узнали, что что-то готовится, только тогда, когда мисс Армиджер просветила вас.

Эти расспросы так озадачили Тони, что он сначала посмеялся над словами Джин, а потом задал ей встречный вопрос.

— Вы заставляете меня чувствовать себя таким глупцом! Но, если позволите, я спрошу: как давно вы сами узнали, что то, что прежде витало в воздухе, должно скоро воплотиться в жизнь?

— В тот момент, когда Пол заговорил со мной.

— Только что? Перед тем, как вы отправились в Баундс? — удивился Тони. — И вы тут же догадались, о чем именно он хочет говорить?

— Чего еще он может хотеть от меня? У него не так много желаний, чтобы можно было теряться в догадках, — ответила Джин.

— Смотря что для вас «много»! — снова поразился Тони. — И это оставляет вас такой равнодушной?..

— Какой я кажусь вам сейчас? — спросила Джин. — Вы считаете меня бессердечной?

— Нет, ведь я знаю, что в большинстве случаев то, что написано у вас на лице, — далеко не все, что вы чувствуете. Вы та еще загадка. И все же, — мягко продолжил Тони, — вы кажетесь мне сейчас слишком уж спокойной — слишком невозмутимой — для юной леди, судьба которой вот-вот должна решиться. Конечно, — добавил он, — если только вы не считали свою судьбу решенной задолго до этого.

Они уже довольно далеко зашли в выбранном ими направлении и должны были остановиться, чтобы повернуть назад. Не обращая внимания на его последние слова, Джин стояла перед Тони и, как ему показалось, была втайне рада тому, что ее намеренное спокойствие не осталось им незамеченным.

— Вы не ответили на мой вопрос, — заметила она. — Вы так и не сказали мне, давно ли вам пришло в голову, что вы должны сказать мне то, о чем собираетесь сейчас сообщить.

— Почему вам так важно, чтобы я ответил на этот вопрос?

— Только потому, что, судя по вашим словам, время, на протяжении которого вы вынашивали эту идею, было весьма и весьма непродолжительным. В случае совета, если вы, конечно, действительно хотите именно посоветовать что-то…

— Я действительно хочу именно этого, — перебил ее Тони. — Каким бы странным ни казалось вам, что в подобном вопросе кто-то решается взять на себя такую ответственность. Время не имеет значения — только