Читать книгу - "В широком прокате - Katrin Sanna"

Случились эти похищения в 1978 году. Син и Чхве провели в плену восемь лет: в 1986-ом, находясь в Вене на переговорах по поводу проката снятых ими за этот период фильмов, они сумели скрыться от надзора северокорейцев в американском посольстве, а в дальнейшем получить политическое убежище в Штатах.

С актрисой похитители обращались все эти годы относительно мягко, если не учитывать постоянное промывание мозгов социалистической идеологией. Чхве жила в одном из многочисленных особняков Чен Ира, могла гулять по прилегающей территории и иногда общаться с другими заложниками. Вождь часто приглашал её на вечеринки со своими приближёнными.

Сину же выпала горькая доля. Сперва его содержали в довольно приемлемых условиях, но из-за нескольких неудачных попыток побега, предпринятых режиссёром, Сан Ока заключили в самую настоящую тюрьму, где он провёл три или четыре года, испытывая тяготы скудного питания и физических неудобств. Само собой, к этому прибавлялись и моральное наказание в виде всё того же идеологического перевоспитания. Когда же его надзиратели посчитали, что Син готов к сотрудничеству, – а на деле, Сан Ок позволил им сделать такой вывод – мужчине разрешили воссоединиться с женой.

На переговорах с Ким Чен Иром режиссёр и актриса всем своим видом дали понять, что готовы оказать посильную помощь северокорейскому кинематографу. Кроме этого, Син и Чхве умудрились записать разговор с вождём на диктофон и впоследствии передать плёнку одному из своих японских знакомых. Так мир узнал, что пропавшие кинозвёзды из Южной Кореи всё ещё живы.

– Они сняли несколько фильмов, которые привели Кима в восторг и усыпили его бдительность, – излагал Северин. – А потом муж и жена вероломно сбежали. Но самое жуткое, что поверили в их историю немногие. Особенно в их родной Южной Корее. Сина и Чхве считали отступниками, продавшимися социалистическому режиму за возможность получать огромные бюджеты на своё кино. Впоследствии они написали о случившемся мемуары, но и эти записи мало кого убедили в их честности. И ещё Марк сказал, что недавно вышла документальная книга, в которой всё подробно описывается. Не помню автора. Да и название забыл, если честно, – признался русский.

– Святые угодники! – хрипло воскликнула Линда. – Вот, значит, от кого наш, – она особо подчеркнула «наш», – понабрался этой чуши.

– И главное, люди не поверили, – подхватила Хелена. – Интересно, когда мы выберемся из этой истории, нам тоже не поверят? Скажут, что мы продались за миллионы?

– Почему Марк молчал всё это время? – отозвалась я. – Почему не рассказал это раньше?

– Кто его знает, – пожал плечами Макс. – Он вообще не из болтливых, если ты не заметила. Я вчера, наверное, первый раз в жизни с ним разговаривал, хотя мы тут сколько уже.

– И неужели больше никто об этом случае не слышал, хотя бы мельком? – продолжала удивляться я.

– А что тут такого? – спросила Линда. – Многие из нас даже не родились ещё, когда всё это происходило. А те, кто уже родился в то время, вряд ли в детстве интересовались такими вещами.

Описанное сперва Марком, а потом Максом происшествие довольно быстро достигло ушей прочих заложников. Так уж вышло, что никто из них взаправду не имел понятия о судьбах Сина и Чхве, хотя некоторые видели фильмы южнокорейского режиссёра. Но не это тревожило больше всего: история внесла долю смуты в наше устаканившееся существование.

Чему она должна была нас научить?

Тому, что никогда, ни при каких обстоятельствах не стоит терять надежду?

Тому, что страданиям, которые ты пережил, общество может не поверить?

Тому, что рано или поздно один из планов побега сработает?

Тому, что шедевры на заказ – чаще всего, это плохая идея?

Каждый сделал из услышанного свой вывод, но не каждого этот вывод привёл к добру.