Читать книгу - "Земля точка небо - Алексей Егоренков"

— Да ну, — Лиза нахмурилась. — Только не Члеянц. Я знаю его, он совершенно безвольный и безобидный, особенно по московскому уровню.

— Уровень московский, а правила те же, — сказал Макс. — Кто знает людей и умеет с ними работать, добьется чего угодно. Главное навыки и положение.

— Ты намекаешь, что я безработная?

— Я намекаю, что собрал много информации, которую теперь могу использовать.

— Зато я знаю их лично!

— В случае Члеянца это явно не помогло, — Максим покачал головой.

— Кстати, ты в курсе, что он педик?

14 ноября 2003 года

— Ты все равно хочешь быть с ним? Лиза уронила чашку на поднос, и горячий кофе плеснул ей между пальцев.

— Ты что, не пошел в редакцию? Она решила завтракать на крыше, хотя снаружи падал дождь, и салфетки пришлось убрать в карман. А чашку накрыть ладонью, чтобы тяжелые капли хоть немного пощадили ее кофе.

— Не хочется сегодня пешком, — сказал Дима. Он подошел и устроился рядом, усевшись на мокрый бетон вполоборота к ней. — Наверное, пойду на автобус, или как-нибудь.

— А-а. Поддался столичному ритму? — Лиза взяла чашку в другую руку и вытерла губы сладкими пальцами, — Что ты там спрашивал?

— Макс. Тебе еще нужен Макс? Промокнув чашку, Лиза пробормотала:

— Мне нужен парень, это точно… Эй! — она спохватилась. — Вообще-то, это не твое дело! Лиза ухмыльнулась и скомкала мокрую салфетку. Дима промолчал, глядя в утреннее рваное небо.

— Что? — не выдержала Лиза. — Что случилось? Она вытерла руки и наклонила голову, заглянув в его неуверенные распахнутые глаза.

— Думаешь, у него получится? — спросил Дима. — Ну, там, на телевидении?

— А что?

— Ничего, просто, — Дима выглянул через бортик на Ленинградское.

— С ним разве что-то поймешь. Он когда говорит, как будто всё время руку прячет за спиной.

— Я, кстати, тоже интроверт. И ты сам, — Лиза хлебнула кофе.

Ленивый дождь утих, ветер переменился, и крышу затопил мокрый уличный шелест.

— Но… — Дима чуть не опрокинул поднос. Он виновато покосился на Лизу и поскреб свой мокрый затылок. — А вот если окажется, что у него в руке ничего нет? Ты всё время старалась угадать — а в итоге там пусто?

— Димка, с каких пор ты пишешь песни?

— Что?

— Или это визуальный мотив? Ты заразился от меня психоанализом?

— При чем здесь психоанализ, просто, раз человек не совсем искренне…

— У тебя был когда-нибудь секс? — перебила Лиза, ковыряя ногтем твердую соринку на ободке чашки.

— Э-э… ну да. Несколько раз, — Дима отнял руку от затылка. — Для меня это не так важно. А зачем тебе?

— Макс рос без матери. Не знаю, что с ней случилось — он тоже, если верить на слово. Всех девушек ему приходится напоить вусмерть, и самому тоже довести себя. Понимает он сам или нет, но в ясном сознании он никогда не был с женщиной. Морально он девственник. Она вернула чашку на поднос и почти с удовольствием заметила, что Дима, ее верный источник успокоения и прозрений, не может найти ответ.

— Но, — покраснел и замялся он. — Что такого. Разве это важно. «Может, я просто переросла его», — подумала Лиза.

— В итоге Максу приходится уживаться с девушкой, которая ему интересна… Надеюсь, интересна. «Прекрати!»

— И с парнем, в котором он наверняка видит соперника, — закончила Лиза себе назло. «Тьфу, говорю, как Элиза», — она поскребла ободок. Хоть бы у Макса все получилось там. Хоть бы получилось.

— А тебе что с этого? — спросил Дима.

— А? — бугорок на чашке не поддавался. Скорее всего, это был дефект на керамике.

— Тебе что с этого, если у него проблемы с девушками?

— Ну ты даешь, — Лиза фыркнула, продолжая ковырять бугорок. — Раз уж я согласилась на авантюру с Москвой, если Макс на нас рассчитывает, разве можно теперь его бросить?

— Но ты ведь тоже должна рассчитывать. А он ничего не говорит прямо.

— Он юрист по образованию.

— Ты уверена?

— Чего тебе ВСЕ всё должны говорить прямо? — Лиза грохнула чашку на поднос и сжала пальцы. — С чего ты взял, что нужно всем тыкать в лицо свою правду? Не знаю, и не важно, это твое личное общение, тебе и решать. Но чего ты лезешь решать за других? Разве можно считать себя лучше них просто потому, что ты больше видел и больше перестрадал? Что хорошего в этих страданиях? Это просто… просто глупо! — ей в нос попала капелька воды из мокрого воздуха. Лиза чихнула и забыла, к чему вела речь. Дима сидел и улыбался.

— Ты его любишь! Не знаю, насколько меня, но его точно в сто раз больше.

— Никого я не люблю, — пробубнила Лиза в забитый нос. — Мы все — просто друзья. Дима протянул руку, выдернул чистую салфетку из ее кармана и протянул ей.

— Разве бывает такая дружба?

— Видно, бывает, — Лиза шмыгнула носом. — Дружба как дружба, просто очень странная. Она промокнула глаза салфеткой и снова взяла чашку.

14 ноября 2003 года

И снова были Альпы: черное лоскутное шоссе, кромка деревьев, аромат отсыревших сосен и едкий, вкрадчивый запах виноградной лозы.

Синица, маленькая и беззаботная, гуляла по разделительной полосе, а он подошел, коснулся ее руки и с осторожной настойчивостью увлек девушку прочь, к самой обочине, где ее не смог бы — никогда — задеть ни один ночной грузовик.

— Ну что? — спросила она, как всегда легко позволив увести себя.

— Как оно?

— В общем, непонятно, — сказал он, стараясь попасть в ногу с неутомимой Синицей. — В журнале теперь все мне говорят «привет» и «здравствуйте», у нас куча людей, и даже те, кого я не знаю, всегда приходят ко мне здороваться. Даже Е. М., и та мне кивает на входе.

— Кто такая Е. М.? — Елена Михайловна, — сказала Ксюша, усаживаясь напротив главного редактора. — Все-таки вы должны признать, что это — настоящая журналистика. Главный редактор помолчала, вынула сигарету из-за уха, глянула по сторонам и стукнула фильтром о стол.

— Если пацан молодой и не знает, что можно, а чего нет — это не делает его хорошим журналистом.

— И все равно, — Ксюша мельком осмотрела свои ногти. — Все равно, разве не здорово, что кто-то вот так занимается этим, вот такими расследованиями…

— Нет.

— Но, — Ксюша придвинула стул поближе. Елена Михайловна устало поморщилась. — Вот вдруг мы его отпустим, а он пойдет в другое место работать, и с ним по неопытности что-то случится? Разве вы не переживаете за него совсем?

— Нет. И Ксения, хорош давить на инстинкты. У меня дома взрослый ребенок. Твой парень сам хочет уйти.