Читать книгу - "Сентрал-парк - Гийом Мюссо"

На всех фотографиях у отца и матери улыбка во весь рот, они, без сомнения, счастливы, что вскоре станут родителями. Поэтому берегут и фотографируют каждый существенный этап великого события: вот анализ крови, сообщивший о моем появлении, вот данные первого исследования, вот имена, нацарапанные на листке блокнота: Эмма или Алиса, если девочка, Жюльен или Александр, если мальчик.

Переворачиваю следующую страницу, и у меня перехватывает горло. Роддом, день моего рождения. Орущий младенец на руках у отца. Под фотографией узнаю почерк матери:

«12 июля 1975 года: вот наша маленькая Алиса. Она такая же умница, как ее папа и мама!»

На соседней странице резиночка с номером, который дают при рождении, и еще одна фотография, снятая несколько часов спустя. На этот раз «маленькая Алиса» мирно спит в своей колыбельке, а рядом сидят сияющие, хоть и очень усталые родители. И снова надпись маминой рукой:

«Перед нами новая жизнь. Новые чувства переполняют нас. Мы стали родителями».

Горькие слезы обожгли мне щеки: мне-то никогда не узнать этих чувств!

— Какого дьявола ты мне все это показываешь? — спросила я, отталкивая альбом.

И вдруг увидела, что у отца глаза тоже на мокром месте.

— Когда мама тебя родила, я первый тебя выкупал и дал тебе соску, — сказал отец. — Другого такого дня, другого такого события в моей жизни не было. В этот день, впервые взяв тебя на руки, я пообещал тебе…

Голос у него от волнения дрогнул, и он несколько секунд помолчал.

— Что? — спросила я.

— Пообещал, что до тех пор, пока я жив, никому не дам тебя в обиду. Буду защищать, что бы ни случилось, при любых обстоятельствах.

Я сглотнула слюну.

— Теперь ты видишь, — сказала я, — что не стоит давать таких обещаний, потому что сдержать их невозможно.

Отец вздохнул, потер веки, стараясь справиться со слезами, которые не мог удержать, а потом достал из кейса плотный конверт.

— Я сделал что мог. Сделал то, что должен был сделать, — сказал он и протянул мне конверт.

Я держала конверт в руках, не решаясь в него заглянуть, и смотрела на отца вопросительно. Тогда он сказал:

— Я нашел его, Алиса.

— О ком ты?

— Я нашел Эрика Вога.

Я застыла, открыв рот. Я онемела. Мой мозг отказывался понимать то, что я только что услышала. Я попросила отца повторить.

— Я отыскал Эрика Вога, — повторил он. — Он больше никогда не причинит тебе зла.

Я словно окоченела. Несколько минут мы сидели, молча глядя друг на друга.

— Этого не может быть! С тех пор, как он в бегах, его ищет полиция по всей Франции. Каким чудом тебе удалось найти его в одиночку?

— Не важно. Нашел.

Я задергалась.

— Но ты же не работаешь в полиции, у тебя нет помощников, нет…

— У меня сохранились связи, — сказал он, не сводя с меня глаз. — Ребята остались мне должны. Эти ребята знают других ребят, а те знакомы с третьими. Ты сама знаешь, как это делается.

— Нет, не знаю.

— У меня всегда были осведомители среди таксистов. Один из них посадил Эрика Вога у заставы Сен-Клу в тот самый вечер, когда он напал на тебя. Он бросил свой скутер, когда понял, что по нему его могут опознать.

Я почувствовала, что сердце у меня в груди вот-вот разорвется. Отец продолжал:

— Доехал на такси до Сен-Сен-Дени, точнее, до Ольне-су-Буа и вышел у жалкой гостинички рядом с площадью Генерала Леклерка.

Отец взял у меня из рук конверт и достал пачку фотографий, похожих на те, что детективы делают исподтишка.

— В общем, так. Все искали гада за границей, а он залег в норе в двадцати минутах от Парижа. Провел там пять дней под чужим именем, с фальшивым удостоверением личности. Старался не обнаруживать себя лишними передвижениями, ждал, потому что для того, чтобы уехать из страны, ему все равно нужно было достать фальшивый паспорт. И вот на пятый день в одиннадцать вечера он вышел подышать свежим воздухом. Шел один вдоль каменной ограды, опустив голову, надвинув на глаза кепку. Тут я его и подкараулил.

— Как? Прямо на улице?

— Ночь, темно, местечко пустынное. Два удара ломиком. По голове и по шее. Он был уже мертв, когда я засунул его в багажник своего «Рейнджровера».

Я попыталась сглотнуть, но не смогла, мешал ком в горле. Вцепилась изо всех сил в металлическое ограждение кровати.

— И… что ты сделал с телом?

— Ехал почти до утра в сторону Луары. И вдруг между Страсбуром и Саргемином приметил замечательное местечко: старый заброшенный сахарный завод. Как раз годится, чтобы избавиться от изверга.

Отец протянул мне еще несколько фотографий. Поглядев на них, я вспомнила декорации одного из фильмов ужасов: ограда — и за ней заброшенные здания. Заколоченные окна. Трубы из красного кирпича, готовые рассыпаться и обвалиться. Гигантские металлические баки, наполовину вросшие в землю. Разваливающийся конвейер. Вагонетки, брошенные на рельсах, заросших бурьяном. Проржавевший экскаватор.

Отец ткнул пальцем в фотографию:

— За складской зоной один за другим расположены три каменных колодца. Все они ведут в подземное хранилище для воды. Так вот Вог гниет в среднем. Никто и никогда не найдет его там.

И он показал мне последнюю фотографию. Большой каменный колодец, окруженный массивной решеткой.

— Эта месть наше частное дело, — продолжал отец, кладя мне руку на плечо. — Следствие в скором времени прикроют. Во-первых, прекратятся убийства. Во-вторых, раз известно, что у Вога родня в Ирландии и Штатах, сочтут, что он слинял туда. Или покончил жизнь самоубийством.

Я выдержала взгляд отца, не сморгнув. Я окаменела, не в силах произнести ни единого слова. Меня обуревали совершенно противоположные чувства.

Сначала удовлетворение, а следом глухая ярость. Я сжала кулаки так, что ногти вонзились в ладонь. Тело напряглось. На глазах закипели слезы, кровь прилила к щекам.

Как посмел отец отнять у меня право мщения?! Это право принадлежало мне!

После гибели мужа, после гибели моего ребенка желание выследить и уничтожить Эрика Вога было единственным, что привязывало меня к жизни.

Теперь у меня не осталось ничего. Ни-че-го…